Предел Бортля

Вчера она, кстати, преподнесла профессору сюрприз. Он снимал комету каждую ясную ночь, после чего, как обычно, кропотливо обрабатывал полученные результаты, занося все в свой журнал наблюдений. Сегодня утром он снова измерил блеск кометы и удивился полученному значению. Оно было почти на половину звездной величины выше, чем пару ночей назад, и эта величина явно выбивалась на фоне расчетной кривой. Витторио еще раз проверил исходные кадры – возможно, голова кометы наложилась поверх тусклой звезды, собственный блеск которой и мог стать причиной ошибки в расчетах. Но нет, на том месте, где вчера находилась комета, не было никаких звезд или других тусклых источников. Это интриговало, старый профессор пребывал в предвкушении чего-то интересного. Он любил такие тайны, по сути, в их разгадывании сейчас и заключалась вся его жизнь.

Совсем узкий серп молодой Луны уже зашел за горизонт. Это лучший период для астрономов-наблюдателей. Небо было по-осеннему темным и прозрачным. Витторио вывел на экран монитора изображение с камеры, установленной в сарайчике – оно было абсолютно темным. Нажав пару кнопок, он включил инфракрасную подсветку. Картинка вспыхнула белым светом, но яркость быстро нормализовалась, и на экране показался сложенный телескоп. Пора было вывести его из спячки и начать наблюдения. Первая и главная цель – комета C/2023 N1.

Вчера и сегодня комета проходила мимо яркой звезды – беты Змееносца[26] – и небольшого рассеянного скопления, похожего на россыпь маленьких драгоценных камней. Витторио выделил символ на экране монитора, отображающий положение кометы, и нажал клавишу. Телескоп выпрямился, опустив ось противовесов вниз, и медленно поехал через все небо к западу. Профессор снял несколько тестовых кадров и, убедившись, что оптическая система не нуждается в фокусировке, запустил съемку кометы. За последний месяц комета последовательно пересекла созвездия Лиры и Геркулеса, вошла в созвездие Змееносца и продолжала свой путь в направлении созвездия Змеи, постепенно приближаясь к Солнцу. Через месяц она скроется из виду, а для самого Витторио, скорее всего, навсегда, так как во время своего стремительного полета к Земле комета будет видна лишь из южного полушария. Шансов, что она разминется с нашей планетой, уже не было. Все расчеты говорили о том, что это неизбежно, и сейчас ученые лишь уточняли положение и размеры той области, где ее ядро должно столкнуться с земной поверхностью. По иронии судьбы, эту комету открыли русские, к ним она и прилетит. Но Витторио хорошо понимал, что мало никому не покажется даже здесь, в маленьком итальянском городке.

Снимки кометы один за другим сохранялись на компьютере. Профессор открыл первый из них. Сбоку кадра располагалась яркая звезда, от которой в четыре стороны тянулись длинные лучики, образуя крест – дифракция света вокруг растяжек вторичного зеркала, еще называемых «пауком». Это был Цебальрай. Свет от этой звезды летел до нас более восьмидесяти лет, а фотоны, отраженные от кометы, которая сейчас находилась точно по центру кадра, достигли Земли всего за одиннадцать минут. Как всегда, при мысли о космических масштабах у Витторио захватывало дух. Сама комета, казалось, преображается с каждой ночью. Ее ядро окружила мощная каплевидная туманная голова, от которой тянулся тонкий, как игла, хвост, протяженность которого уже превышала два миллиона километров. Этот хвост, как компас, указывал точное направление, противоположное положению Солнца.

Счетчик кадров вел свой мерный отсчет. Витторио, нацепив на нос очки и прищурившись, внимательно изучал сегодняшний список комет и их положение на небе в эту ночь. Он расположил их в такой последовательности, чтобы двигаться через все небо от запада к востоку. Закончить наблюдения он решил одним из своих любимых объектов – кометой Швассмана-Вахмана[27]. Эта «косматая» на все сто процентов оправдывала заявления о том, что кометы являются одними из самых непредсказуемых космических объектов. Ее ядро с высокой периодичностью и не совсем понятной природой то и дело вспыхивало, увеличивая свой видимый блеск и физический размер комы. Потом она снова затихала до новой вспышки, которую невозможно было предсказать.

Так как Витторио исследовал кометы, то иногда становился свидетелем достаточно редких явлений. Однажды он первым в мире зафиксировал вспышку кометы Даниэля[28]. Тогда Скало снимал этот объект вторую ночь и, вглядываясь в кадры, не мог понять того, что предстало перед его глазами. Вместо тусклого туманного пятнышка по центру кадра сияла яркая «звезда» с чуть размытыми, как будто окруженными бахромой, краями. Вчерашний небольшой всплеск яркости, который, конечно, не шел ни в какое сравнение со вспышкой кометы Даниэля, а уж тем более кометы Холмса, все равно интриговал. Если это подтвердится наблюдениями нескольких ночей, да еще и разными обсерваториями, то можно будет говорить о том, что внутри «КТ» что-то происходит.