Предел Бортля

Команда, работавшая на телескопе Джеймса Кларка Максвелла, заявила об обнаружении в составе газо-пылевой оболочки кометы относительно высокого содержания синильной кислоты – яда, пахнущего для человека горьким миндалем. Полученные значения в несколько раз превышали показатели кометы Хартли[31]. При этом отмечалось малое содержание пыли. Ученые, работавшие с «Хабблом», опубликовали сразу разлетевшиеся по всем новостным ресурсам снимки, показывающие максимально детализированное изображение строения внутренней части головы кометы. Многочасовые наблюдения вне атмосферы помогли астрономам получить сверхточные измерения блеска псевдоядра, того сконденсированного объекта, который еще было возможно рассмотреть в оптический телескоп. Именно эта плотная газопылевая оболочка скрывала само физическое, твердое ядро кометы. Анализ полученных данных показал периодическое колебание кривой блеска с амплитудой менее пяти сотых звездной величины. Это были едва заметные изменения, но точность полученных данных позволила их надежно зафиксировать. Полный оборот вокруг своей оси ядро кометы совершало всего за неполных четыре часа, что для объекта такого размера и такой малой плотности было весьма высоким значением.

Сергея очень заинтересовали эти данные. Ему сразу же пришла в голову идея рассчитать критическую скорость вращения, при которой ядро кометы не выдержит воздействующей на него центробежной силы и распадется. В известной ему наизусть формуле многое зависело именно от амплитуды изменения блеска, а полученные «Хабблом» значения не относились напрямую к самому ядру, а были усреднены, сглажены той плотной газо-пылевой оболочкой, что окружала твердое, но достаточно хрупкое сердце кометы. За спиной Ковалева теперь уже Андрей забрался на скрипящую под ним стремянку и прикрыл окно, но астроном даже не обратил на это никакого внимания, он с головой погрузился в расчеты. Сергей попытался смоделировать несколько вариантов влияния того «покрывала», что скрывало ядро кометы от прямого изучения. Он сравнивал результаты с теми, что ранее были получены по другим, более изученным кометам. На улице быстро темнело, и по отливу окна громко забарабанили капли холодного осеннего дождя. Сергея переполнял адреналин. Так было всегда, когда он чувствовал, что приближается к разгадке той задачи, над которой работал. Он решил немного пройтись, чтобы остыть и дать голове немного отдохнуть.

В кабинете царил полумрак, Андрей, положив голову на руки, спал за столом. На его мониторе был запущен симулятор новой системы, который насчитывал статистику выбранной схемы работы будущих «Камикадзе». Когда расчеты будут завершены, Вязенцев проанализирует их и внесет необходимые изменения. Сергей тихо вышел из комнаты, выключив свет и прикрыв за собой дверь. Он вышел на улицу и начал глубоко и размеренно дышать, пытаясь запастись этой свежестью впрок.

Вернувшись обратно, Ковалев не стал зажигать свет и снова вернулся к своей работе, но чуть было не подскочил на стуле, когда сзади раздался трубный сигнал тревоги – у Андрея сработал будильник. Вязенцев поднял голову и сонно огляделся вокруг.

– Тебе не темно? – хрипло проговорил он.

– Темно, тебя не хотел будить…

– А, – отмахнулся программист, – я привыкший, меня этим не разбудишь. – Он потянулся и хрустнул пальцами. – Ну вот, теперь еще часов восемь проработаю. – Вязенцев вновь быстро застучал по клавиатуре.

У Сергея все было готово. Получалось, что по всем расчетам с различными допусками ядро кометы должно вращаться в околокритической зоне. Если негравитационные силы раскрутят его еще процентов на десять, то может начаться необратимый процесс распада. Это было важно, и проведенный анализ он обязательно включит в свой доклад на конференции в Вене, куда улетает уже завтра. Сергей посмотрел на часы – рабочий день давно кончился.

– Домой едешь? – Сергей задал дежурный вопрос коллеге.

– Н-е-е, я сегодня тут ночую. Не успеваю.

Сергей пожал плечами.

– Ну, смотри, как бы в таком режиме не свалиться. – Он протянул руку Андрею, взял свой рюкзак и вышел из кабинета.