Предел обороны

— А я виноват, что тебя дома вечно нет? — раздалось в ответ из гостиной. — Заходи давай, чего в коридоре трешься, как неродной?

Совет был насколько наглый, настолько и дельный. Павел хлопнул дверью и под виноватым взглядом Томы прошел в собственный номер.

Опер развалился в его любимом кресле напротив выключенного телевизора. Его ноги — без ботинок, слава богу, — покоились на журнальном столике. Кроме них, здесь же пребывала переполненная окурками пепельница, пара оберток от сникерсов и две бутылки из-под «Русского стандарта» — одна пустая, другая початая.

Початая до половины была заполнена темно-коричневой, даже на вид немного тягучей жидкостью.

— Слушай, ты коньяк розливной, что ли, брал? — расслабленно осведомился Федор. И, не дожидаясь ответа, добавил: — Хороший, черт. Местечко запалишь?

Павел обернулся на Тому — та легонько пожала плечиками.

— Ну не пью я водку, — сообщила она. — Ну извини.

— А я пью, — выдавил Павел. — Особенно сегодня, знаешь… Такой, блин, вечерок выдался.

— Ну ладно, погоди. — Она взяла пустую бутылку и отправилась в ванную.

Павел проводил ее совершенно диким взглядом и, пнув ноги Сергеева со стола, прошел к другому креслу. Уселся.

Вот такая вот история, значит… Метр шестьдесят с кепкой, пятьдесят пять килограммов живого веса, серые наивные глаза и абсолютное могущество. Повелительница мира, блин, не больше и не меньше. Менталы тысячу раз правы — чем скорее дар Тамары рассосется, тем лучше. Лучше для всех, и в первую очередь — для нее самой. Планы шефа и надежды Филиппыча привлечь ее для работы в отделе были чистой воды авантюризмом.

— Ты как здесь? — спросил Павел, не особенно-то интересуясь, если честно, ответом.

В ванне характерно булькала вода. И параллельно с бутылкой душа его наполнялась ледяным страхом. Не в первый раз Павлу стоять между сильными мира сего, смягчая удары молота по наковальне собственными нервами. Но, пожалуй, еще ни разу чужая сила не была в руках столь непредсказуемой особы. Если не сказать — взбалмошной, опасной не злыми намерениями или планами по переустройству вселенной, а элементарным отсутствием жизненного опыта и юношеским суждением о мире в черно-белых красках.

— Да сам толком не знаю, — признался опер. — Филиппыч позвонил, просил навестить да присмотреть… Тачка моя цела у тебя?

— Что? — Павел с трудом сосредоточился на происходящем. — Да, цела… А мой «Мерседес»?

— Вдребезги. — Довольная улыбка Федора растянулась до ушей. — Как ты и просил. Но знаешь, это того стоило — видеть рожу Градобора, когда он на «твой» труп обгорелый смотрел…

Сергеев даже причмокнул от этого воспоминания.

Тамара вернулась из ванны с мокрыми руками и полной, покрытой изморозью бутылкой. Ни секунды не сомневаясь в ее содержимом, Павел плеснул себе прямо в коньячный бокал и выпил, никого больше не приглашая.

— Н-да, — протянул Сергеев. — Культура так и прет… А даме налить?

Павел поднял глаза на Тамару, успевшую уютно устроиться на диване. Знает? Нет?.. А может быть, и ответ уже заготовила на его еще не высказанную просьбу?

— Тома, — позвал Павел и откашлялся. — Есть одно дело, Тома… Очень серьезное.

— Конечно, — просто ответила та. — По-другому и быть не могло.

Павел проглотил шпильку.

— Почему не могло?

— Ну не пропадать же добру. — Она усмехнулась, разжигая на ладони… маленькую голограмму земного шара!

Павел застыл с открытым ртом. Слишком яркая иллюстрация к его собственным мыслям! Слишком очевидный намек!

Она все знала, конечно.

Она давно получила все нужные ответы, возможно, лишь задав мысленный вопрос. И она все давно решила.

— Тогда просто скажи: да или нет, — предложил Павел.

— Это вы о чем? — беззаботно осведомился Сергеев. Он как раз закончил разливать коньяк и повернулся к Тамаре отдать рюмку.

И тоже застыл, глядя на голубой шарик в ее руке. Похоже, за прошедший «вечер» студентка ни разу не демонстрировала свои способности настолько явно.

— А-а… — протянул опер с явным разочарованием. — Тамарочка! И ты туда же!..

— Не волнуйся, Федь. Это ненадолго. — Она сдула голограмму с ладони и взяла бокал, переводя взгляд на Павла. — Если просто, тогда, конечно, нет. Вот только ничего и никогда не бывает у нас просто. Поэтому я сначала спрошу: зачем?

— Что — зачем? — на всякий случай переспросил Федор. — Паша, может, хватит на сегодня этих ваших внеземных заморочек? В кои-то веки с симпатичной девушкой познакомился, и та феей, блин, оказалась! Давай хоть «похороны» твои обмоем, что ли…

— Давай, — согласился Павел. Напиться все равно не получится, но растормозить умеренное ощущение пофигизма сейчас было необходимо. — Только про похороны не обольщайся. Если Градобор на ногах — эта маскировка ненадолго.

— Ненадолго… — проворчал Федор. — Все у вас не как у людей…

Он выпил свой коньяк. Тома с легкой улыбкой салютовала Павлу и пригубила. Тот криво улыбнулся и опрокинул свой бокал.

— Зачем? — повторил он за Тамарой, и вкус у этого слова оказался гадкий, совсем как у водки. — Рациональное объяснение ты наверняка знаешь. И оно тебя не устроило…