Предел прочности. Книга первая.

Послышался смех, задвигались стулья – часть народа поддержала мой призыв, поднявшись с места. В числе первых оказалась малышка Альсон, разразившаяся легкими аплодисментами. Рядом хлопала в ладоши ее соседка Маргарет, с непременными ямочками на щеках

- За Соми, - провозгласил Леженец и нестройный хор голосов вторил ему. Но всех перекрыл зычный бас Авосяна, рокотом зазвучавший под сводами зала:

- Помянем доброе имя толстяка. Упокойся с миром, старина Энджи.

- Даааа, - азартно проорал МакСтоун и осушил стакан компота до дна.

Оглушили меня парни на оба уха. Со стороны Герба так и вовсе звенело.

Пришла и моя очередь выпить поминальную. Но донести кружку до рта не дали цепкие пальцы, обхватившие запястье. Они резко дернули руку вниз и капли компота полетели в разные стороны, орошая окружающих легким фруктовым дождем.

- Доволен? – буквально прорычала Ловинс. Часть напитка попала на лицо девушки и теперь компот тонкими ручейками сбегал по ее лицу.

- Что?

Сильная пощечина запрокинула мою голову назад. В глазах потемнело, а любые звуки кроме звона и вовсе перестали существовать. Кажется, я даже сделал шаг назад, и готов был сделать больше, но заботливая рука Герберта вовремя ухватила за плечо.

Когда в мир вернулась былая четкость, Ли с Ловинс уже выходили из зала, а следом семенил пунцовый Энджи. Даже уши толстяка приобрели малиновый оттенок, придавая его и без того забавному образу комичный вид.

- Браво, - к нам подошел сам Мэдфорд, редкими хлопками выражая свое довольство. – Представление удалось на славу. И толстяка опустили и Воронов получил по морде, что может быть лучше?

- Когда тебя попрут из академии, - предложил я свой вариант.

- Не смешно, до этого было лучше, - Рандольф взял с нашего стола яблоко и внимательно присмотрелся, выискивая малейшее пятнышко на глянцевой кожуре. – Надеюсь, тему с толстым олухом мы закрыли навсегда? Не хотелось бы омрачить вступление в новую должность неприятными инцидентами.

- Как договаривались, - прогудел Авосян.

- Хорошо, - задумчиво протянул старший по группе. – О его поступке и наказании узнают все курсанты на потоке, уж будьте покойны, я об этом позабочусь.

Наконец, найдя фрукт достойным к употреблению, Мэдфорд откусил и смачно захрустел. Кусочек мякоти попал на верхнюю губу парня, вызывая стойкое желание стряхнуть крошку одним ударом.

- Молодец, Воронов, - заговорил он с набитым ртом, так что я едва разобрал слова. – Больше тренируйся, и я разрешу выступить тебе перед моим папа.

- А чего не мама? - спросил я уже спину удаляющегося парня.

- Забудь, - успокаивающе хлопнул меня по плечу МакСтоун, - спорить с Мэдом, что ссать против ветра.

- Главное сделали, - поддержал его Авосян, – толстяка проучили и другим показали… пример… как это… поступать нельзя.

Грозный великан неожиданно смутился, вмиг растеряв весь словарный запас. К нам подходило зло во плоти – малышка Альсон. Остановившись напротив, она вытянулась на носочки и осторожно провела салфеткой по моему лицу, вытирая следы компота с лица.

- А ты говоришь, что я плохая, - прошептала она, заботливо проводя ладошкой по моей щеке. – Мы составим с тобой прекрасную пару.

Глава 10

- Хоть убей, не пойму, где ты здесь девушку увидел?

- Присмотрись к этому светлому овалу. Если отойти чуть вбок и приглушить освещение, получится спина.

Мы с Вейзером уже полчаса любовались шедевром маэстро Дэрнулуа. Увы, в последнее время это занятие превратилось в хобби, наравне с перебрасыванием мяча. Почему увы? Да потому что увлечение живописью стало повсеместным, а комната превратилась в эпицентр поклонения.

Началось все с доктора Луи, который неведомым образом прознал про висящий над моею кроватью шедевр. Пришел, посмотрел с полчасика и ушел. На другой день ситуация повторилась, и на следующий тоже. Док ничего не говорил, ни о чем не спрашивал, лишь щурился подслеповатыми старческими глазами и произносил свое неизменное: да-с.

На второй недели он наконец сказал сакральное:

- Печаль.

- Говорит, грустно, - перевел я с русского любопытствующему Вейзеру.

- Не грустно, а печаль, - строго поправил меня доктор. – Не путайте два разных понятия, молодой человек.

- Да как же их не путать, если на космо они переводятся одинаково, - возмутился я.

- Тогда не переводите вовсе, коли не умеете. Из-за таких вот посредников теряется первоначальный смысл искусства, - пожурил меня старик и вновь замер в привычной позе соляного столба.

На следующий день вместе с Луи пришли Носовский и Труне. Эти почтенные господа устроили настоящий базар, обсуждая достоинства и недостатки женщины, изображенной на полотне.

- Позвольте, что значит фривольная поза, - возмущался Клод, забыв на время, что перед ним стоит непосредственный начальник. – Дама лишь позволила себе изогнуться в любовном томлении.

- Выпячивать зад при живом-то муже? Побойтесь вселенской бездны, господин Труне, где вы здесь романтизм увидели. Бесстыдница, как есть бесстыдница.