Предел прочности. Книга вторая.

А потом приходит дым, много едкого дыма, выбивающего слезы из глаз. Я снова сижу на стуле в знакомой комнате, напротив меня Элеонор, целая и живая с головой на шее. Только глаза ее прикрыты – девушка прибывает в отключке. Между нами на столике стоит чаша с тлеющими растениями. Хватаю кружку с остывшим чаем и обильно заливаю источник вонючего дыма. Встаю на ватные ноги и двигаюсь прямиком к окну - открываю створку нараспашку.

О да, с наслаждением втягиваю морозную свежесть. За окном привычный пейзаж: занесенная снегом земля, очищенные дорожки парка и музыка, забивающая гул голосов. Вселенная, до чего же рад слышать эти звуки!

- Элеонор! – кричу я девушке, но та не отзывается. Не мудрено, даже я отрубился от такого обилия дыма. Чудом очнулся, а мог бы задохнуться и нашли бы остывшее тело под утро. Два тела…

Возвращаюсь к столику и присаживаюсь перед девушкой на корточки. Лицо ее выглядит спокойным и умиротворенным, без тени тревоги. Что снится тебе Элеонор? Надеюсь, не тот набор ужасов, что посетил мое воспаленное сознание.

- Давай, просыпайся.

Девушка не реагирует на голос. Возникает стойкое ощущение дежавю, как в том кошмарном сне, где отвешивал звонкую пощечину. Может хоть в реальности обойдется без рукоприкладства?

Тормошу девушку за плечо, пальцами пытаюсь нащупать пульс на запястье. Хреновый из меня медик: что во сне не смог распознать биение сердца, что наяву. Прикладываю пальцы к шее и здесь ничего. Как там было на практических занятиях: указательный и средний на щитовидный хрящ и двигать в сторону до углубления на шее? Делаю по науке и снова ничего. То ли сердце едва колотится, то ли…

Не выдерживаю, начинаю трясти Элеонор, что есть мочи. Тело девушки заваливается на бок, едва успеваю его подхватить и вернуть в сидячее положении. Кажется, или узкие ладошки слишком холодные?

Начинаю паниковать. Отвешиваю одну пощечину за другой: ну же, просыпайся! Голова Элеонор запрокидывается назад, а тело снова норовит сползти на пол. Так не пойдет, срочно нужна квалифицированная помощь. Вспоминаю о двух полупьяных медичках в компании Вейзера.

Открываю дверь в коридор… и началась череда слайдов. Вот я пробиваюсь через веселящуюся толпу, толкаю в спину паренька в цветастом свитере. А здесь уже стою перед столиком, пытаюсь вытащить пьяного Вейзера. И вновь комната, склонившиеся фигуры над телом и блюющая в углу медичка. Нет, ее стошнило не от вида мертвого тела: виной всему горячительный коктейль из вина и пива. Все тот же парень в цветастом свитере недовольно морщится, требует вызвать дознавателей.

- У Элеонор всегда были проблемы со здоровьем, - слышу на заднем фоне голос всезнающего зеваки.

Спустя мгновение сижу перед двумя людьми в строгой серой униформе, пересказываю историю с вызовом духов. Говорю легко и верю самому себе, потому что в словах нет и доли мистики. Сознание успешно избегает любого упоминания марионетки, даже косвенной связи с потусторонним. Не было и горячечного бреда, с туманом за окном, никто не откусывал голову и не цокал на балках, свешивая до пола влажный говяжий язык.

Допрос шел по третьему кругу, когда прибыла Анастасия Львовна. Уж не знаю, с какого мероприятия вызвали госпожу Валицкую, но точно не с научного симпозиума. Смотрелась она роскошно: элегантная шляпка, поблескивающие каменьями сережки, из-под распахнутого пальто выглядывало элегантное черное платье с длинным разрезом.

Смена кадра… следующий слайд… Впереди темный коридор незнакомого здания, иду с ней под руку, вернее она ведет меня, направляя в нужную сторону. Спускаемся по лестнице и выходим на улицу, где ожидает машина с включенными фарами.

В салоне автомобиля темно, но уличного света достаточно, чтобы разглядеть детали: вижу затылок водителя, профиль Валицкой и длинные пальцы, по-прежнему стискивающие мою ладонь. Какая во всем этом необходимость, здесь-то я точно не потеряюсь.

Пальто спутницы распахнуто, она сидит, закинув ногу на ногу, задумавшись о чем-то своем. Длинный разрез платья обнажает белое бедро куда больше, чем на половину, но Валицкая и не думает менять позу.

Не единого слова за всю дорогу: она не спрашивает, я не отвечаю. Когда выбираюсь из машины, ощущаю спиною внимательный взгляд. Чувствую его все то время, что бреду до входа в казарму. И лишь когда за мною закрывается дверь, наваливается одиночество, а вместе с ним усталость. Мощности проектора на последний слайд не хватило…

Через неделю в гости пожаловал сам Маэстро. Откровенно признаться, не ожидал увидеть Дэрнулуа после трагического происшествия с сыном. Да, его пристрелила Арчер, но не без моего активного участия. Поэтому первым делом поспешил извиниться перед великим художником, и выразить свои соболезнования.

- Пустое, - отмахивается он рукой, - мой сын сам выбрал свою судьбу. Вечно ходил по краю, не зная куда приткнуться.

Следом за маэстро в комнату вошли два молодых человека: один нес мольберт, другой полотно, укрытое материей от излишне любопытных глаз.