Предел прочности. Книга вторая.

- Хочешь ее наказать, обиду показать? Смотрите на нас, какие мы гордые, даже разговаривать с вами не можем. Да насрать ей, она пьет и веселится с другими девчонками, пока ты страдаешь. Сам себя наказываешь, в первую очередь, дурень.

- Она… она с Валентино мутит, - неожиданно признается Вейзер. – Она для него каждый вечер накрашивается. Наряжается, как последняя…, - крик за стенкой обрывает фразу. Орут прямо напротив, громко и надрывно.

Не успеваю испугать или поразмышлять на тему опасности: тело действует автоматически. В ушах звучат вбитые в подкорку слова Камерона:

«На зачистку помещения пятнадцать секунд! Первый номер пошел!»

Распахиваю дверь и плечом прислоняюсь к косяку. Рука автоматически тянется к несуществующей кобуре подмышкой. Чувствую за спиной дыхание второго номера – Вейзер контролирует свой сектор обстрела.

Помешательство длится буквально пару секунд, после чего возникает ощущение крайней неловкости, словно застали за неподобающим занятием в публичном месте. Отрываюсь от косяка и вхожу в комнату.

Леженец уже не орет, а просто сидит на кровати и тарабанит кулаком в стену. Волосы встопорщены, взгляд дикий, даже безумный. Так вот как выглядит эта картина с другой стороны. Сколько раз слышал, а вот наблюдать процесс воочию не приходилось.

- С тобой все хорошо?

Дмитрий перестает колотить, переводит взгляд на нас.

- Там никого нет, - говорю, а сам ловлю себя на мысли, что разговариваю с парнем, как с ребенком. Осталось только подойти и одеяльце подоткнуть малышу. Неужели общение с Альсон превращает меня в заботливого папашу?

- Нас там минут десять не было, - подтверждает Вейзер мои слова.

Взгляд Леженца из безумного становится растерянным. Поворачивает голову в сторону другой койки – Саня крепко спит. Повезло нам с соседями: что Нагуров, что Вейзер - два знатных сони, способных прикорнуть в зале в самый разгар вечеринки. А вот мы бы с Дмитрием точно друг друга поубивали, приди кому в голову шальная мысль поселить нас в одной комнате.

Некоторое время играем в молчанку.

- Идите в…, - первым не выдерживает Леженец. Грязно ругается, и ложится в кровать, кутаясь в одеяло. До ушей доносится бормотание: - ходят где-то, шляются посредине ночи.

Осторожно прикрываю за собой дверь и выхожу в коридор, чтобы нос к носу столкнуться с Джанет Ли. А вот и наша курочка-наседка, упорно продолжающая играть роль старшей по группе, хотя об этом ее никто не просит.

- Что случилось? – требует она ответа.

Вижу мелькнувшую тень за спиной девушки, не иначе Витор Луцик на страже. Из столовой доносится громыхание посуды – толстый опять жрет. Ничего не меняется, казарма живет полной жизнью.

- Что произошло? – Джанет настойчиво повторяет свой вопрос. И спрашивает исключительно меня, хотя рядом стоит Вейзер.

«Ебн.лся ваш Леженец», - так и подмывает ответить матом, но сдерживаюсь. Вместо этого говорю: - парню плохой сон приснился.

- Что-то мне слабо верится, Воронов. Учудил очередную глупость? – взгляд Джанет становится подозрительным.

Пожимаю плечами.

- Ну, если не верится, всегда можно спросить лично у Дмитрия. Рекомендую зайти: он сейчас крайне расположен к беседе.

- Воронов!

- Спокойной ночи, бывшая старшая по группе, - огибаю раздраженную девушку по радиусу и направляюсь в свою комнату. Время позднее, а завтра предстоит трудный день: Камерон будет гонять по тактике боя в условиях пересеченной местности. На улице грязь и слякоть, самое время поползать на пузе.

Когда уже разбрелись по кроватям, и я начал было дремать, Вейзер произнес:

- Зря ты с ней так. Она хорошая девчонка.

Вздыхаю.

- Ник, эта хорошая девчонка меня едва не убила.

Аргументов в защиту Ли у парня не нашлось. Я было решил, что разговор на этом исчерпан, но Вейзер заговорил вновь:

- Как думаешь, люди меняются?

Снова вздыхаю. Переворачиваюсь на бок и смотрю в сторону Вейзера. Фигура парня скособочилась на кровати, сидит и наблюдает за луной в окне.

Меняются ли люди? Сложный вопрос, особенно на ночь глядя. Кристинка, к примеру, изменилась за какой-то месяц, проведенный на турбазе. По крайней мере, она так считала.

Родитель мой был настроен куда более пессимистично:

- Запомни, сынок, люди не меняются.

- Сам же говорил, что раньше другой был.

- Другой, - согласился отец. – Привычки другие были, взгляды на жизнь, даже вкусы, но это все ерунда, это все наносное. Сегодня тебе одно мороженое нравится, завтра другое, а через месяц и вовсе на мясо перешел.

- Не понимаю.

- Вот смотри, - отец задумался. – Нет, лучше зайдем с другой стороны, - снова пауза, чешет за ухом. – Представь, наша жизнь это…