Предел скорости

– Однажды Коди рассказал, как скучает по отцу, а я ответил, что он может иногда играть с моим. Сказал ему, что мой папа крутой и не будет против. Можешь себе представить?

– Ты был ребенком. Откуда тебе было знать, – развернулась в его объятиях, чтобы заглянуть в лицо. Тот все еще лежал, откинув голову на край ванны и закрыв глаза. Сильный, мужественный и растерзанный на части обрывками чужих и своих воспоминаний.

Он сглотнул, продолжая.

– Когда мама умерла и Ребекка переехала к нам, я не был этому рад. Отец всегда смотрел на нее по-особенному, и меня это так бесило. Но еще больше стало раздражать, что он смотрит на ее детей так же, как на меня. Раньше я не был против, но, когда стал старше, а чужая семья по крупицам отбирала последнее, что у меня осталось, во мне проснулась ярость. Я стал заводиться, хулиганить с Донованом и ввязываться в разные неприятности. Тогда отец замечал меня больше, проводил со мной время отдельно от всех, разговаривал…

– Майкл…

– Я просто хотел сохранить свою семью нетронутой. Хотел, чтобы все было как раньше. Был уверен, что все это – дело рук Ребекки, и ненавидел ее до такой степени, что каждую свою выходку посвящал ей. Отец злился на меня, а я – на него, Ребекку и Коди. Я возненавидел свою семью.

– В том, что случилось много лет назад, не было твоей вины.

Глаза парня распахнулись, и он поднял голову, окинув меня тяжелым взглядом.

– Потому что человек, которого я боготворил, не сумел в нужный момент воспользоваться презервативом, – выплюнул он.

– Эй, – мягко сказала я, дотрагиваясь до его щеки. Веки Майкла опустились, а напряженные плечи опустились и расслабились. – Знаю, что все слишком безумно, но ты ведь не имеешь это в виду. В глубине души ты знаешь, что испытываешь. Можешь злиться на отца за его беспечность и глупость, только это не изменит уже совершенных поступков. Каждый из них что-то потерял.

– Ты слишком добра, Сью, – ласково проговорил парень. – И наивна, – добавил он с горечью.

– Благосердечность делает нас людьми. Ты не можешь ненавидеть кого-то, не ожидая, что яд не просочится и в твои вены. Прошлое не исправить, но ты все еще способен влиять на будущее. Поговори с отцом.

– Думаю, на сегодня было достаточно разговоров.

– Сделай это, когда будешь готов, – подалась вперед, оставив легкий поцелуй на его губах. – Кстати, о чем вы с Коди говорили?

Уголок рта Майкла слегка пополз вверх.

– Мы позвонили Киру, чтобы отговорить его от вылета домой. Коди в порядке, несколько дней побудет под наблюдением, но скоро придет в норму. Еще он сказал, что ты ему нравишься, а я пригрозил отключить его от аппаратов, если услышу это еще раз.

Я рассмеялась и набралась смелости озвучить крутившийся в голове вопрос.

– Как он узнал, что вы братья? – не могла не спросить это.

– Перед смертью моя мать написала нам письма. Свое он давно открыл, обрушив на Ребекку гору вопросов, но мое так и лежит где-то среди книг. Я не смог, – парень избегал моего взгляда, я осторожно сжала его плечо.

– Тебе никогда не было интересно узнать, что она написала?

– Наверно, что-нибудь типичное для нее: чтобы не ввязывался в драки, не ел вредную еду и наконец взялся за голову, – грустная улыбка тронула уголки его губ. – Она была такой же властной командиршей, как и ты.

– Эй! – ущипнула его за руку. – Я не властная, просто не люблю неразбериху.

Майкл притянул меня к себе на колени, и я почувствовала его твердость обнаженной кожей. Вязкое желание разлилось по венам, обволакивая теплом продрогшее от остывшей воды тело.

– Все в порядке, люблю, когда ты такая, – прошептал он, прижимаясь ко мне губами и подхватывая на руки.

Тем утром мы занимались любовью, пока солнце не поднялось над горизонтом, а мы не уснули обессиленные, переплетаясь телами в кровати над гаражом.

* * *

Возвращение к привычной рутине в Бостоне, как ни странно, было глотком свежего воздуха после головокружительных событий последних недель. Майкл снова улетел готовиться к гонкам, что было не так уж и плохо, учитывая мой завал на работе и десятки пропущенных от родителей. Я перезванивала, чтобы поговорить с братьями, избегая прямого контакта с матерью и изредка навещая отца в столярной мастерской. В выходные Нил приезжал скрасить мою скуку и опустошить холодильник. В этом смысле он был настоящей саранчой, и я всерьез опасалась пускать его на террасу.

Мы с Майклом не виделись четыре недели, из которых половину времени провели, занимаясь неблагопристойными вещами в видеочате. Я знала, насколько важен был этот сезон в его гоночной карьере, и отсекала любой разговор о воссоединении до тех пор, пока он не соберет свою машину и не проверит все трижды. Последнее, что ему было нужно, – это случайная авария, вызванная спешкой.

– Ты опять не слушаешь! – с укором заявила Стелла, бросая мне в лицо скомканную салфетку.

Мы встретились за обедом в маленькой кофейне, чтобы наверстать девчачьи разговоры и утолить необъятных размеров любопытство моей не всегда тактичной подруги.