Предел скорости

Она с недоверием поводила носом, наверняка хотела сморщиться, и я не удержался от того, чтобы легонько чмокнуть его.

– Как ты себя чувствуешь? – глупый вопрос, но не мог не спросить.

– Как будто мне врезали бейсбольной битой. Но доктор, который штопал мой лоб, накачал обезболивающими, так что уже почти ничего не чувствую, кроме желания выспаться и покрутить головой. Но я в порядке, серьезно.

Девушка произнесла эти слова уже около дюжины раз, неизменно пытаясь убедить окружающих, что суетиться не стоит.

Одному Богу было известно, что скрывалось за фальшивой улыбкой, которой Сью одаривала всякого, кто входил в палату, и сколько последствий на самом деле принесет эта авария. Единственное, в чем я не сомневался, – что мы пройдем через все это вместе, невзирая на то, каким трудным окажется путь.

Глава 28 Сьюзан

Больничная еда – полный отстой. Вездесущие и чрезмерно дотошные до соблюдения процедур медсестры – двойной отстой. Но вершина хит-парада неловкости – твой парень, ночующий на узком диване в одноместной палате и ястребиным взором наблюдающий за каждым твоим движением, стоит только шелохнуться.

– Я мог бы попросить у них еще одну подушку, – сонно проговорил Майкл, меняя позу. Этот диван был смехотворно мал для его гигантского тела, но он наотрез отказывался покидать больницу, даже когда доктор Фелбс заверил всех, что я в надежных руках.

– Я в порядке, спасибо, – поборола нервозность, вызванную тремя днями пребывания в стенах Бостонской городской больницы, смягчив голос до подобия словесно-пухового облака. – Серьезно, поезжай домой. Ты почти не спал все это время.

Тот хмыкнул, натягивая до подбородка тонкий плед с цветочным узором, который Нил привез на днях.

– Твои попытки прогнать меня устарели два дня назад. Мне удобно. Конец дискуссии.

Если бы могла свободно размахивать руками, не испытывая боли в шее и спине, то запустила бы в него долбаным аппаратом, измеряющим давление. Я покрутила на руке браслетик дружбы с тремя разноцветными буквами «С», выполненными из бисера, и предприняла еще одну неудачную попытку повернуться на бок.

Быть беспомощной версией себя раздражало не меньше, чем неимение возможности помыть перебинтованную голову и прогуляться где-нибудь за пределами этих надоедливых стен. Меня тошнило от запаха антисептика и лекарств, голова то и дело кружилась, а кости будто залили цементом для надежности, чтобы убедиться, что я не сбегу.

Мой привычный мир, построенный на гармоничном понимании происходящего, полетел к чертям. Палата стала проходным двором, а работа – недосягаемой точкой на карте, по которой я блуждала в спутанном сознании, без компаса и каких-либо ориентиров.

Вдобавок ко всему, я испытывала глубочайшее чувство вины за то, что отрывала близких от дел. Райан примчался на вторые сутки прямиком из Парижа, не успев вдоволь насладиться своей новоиспеченной невестой. Я знала, какой аврал творился в офисе «РайЭл» из-за моего отсутствия, и ничего не могла с этим поделать, поскольку кто-либо отказался принести ноутбук или телефон. Сэм напялила мне на руку этот дурацкий браслет, извинившись и упорхнув подальше от моих указаний. Стелла была не лучше, принеся стопку бесполезных журналов и два десятка городских сплетен о людях, чьих имен я даже не знала.

Нил вчера притащил гитару и пытался бренчать, пока у меня еще больше не разболелась голова, и Майкл не вытолкал его, пообещав дослушать провальный сольный концерт позднее. Родители больше не появлялись. Думаю, папа боялся нашей очередной конфронтации с матерью, чьей первой фразой при посещении было сухое: «Выглядишь ужасно!» – поэтому звонил на телефон Майкла время от времени, узнавая новости о моем самочувствии и передавая привет.

Я мечтала убраться отсюда ко всем чертям, запереться в своей квартире, а еще лучше в офисе, и не отвечать на глупые вопросы о самочувствии.

– Думаю, по возвращении домой меня ждет плантация высохших растений и гнилой клубники, – сказала потолку.

– Я связался с твоей консьержкой, мы все уладили. Не гарантирую, что она знает, как полоть грядки, но наливать воду в горшки наверняка умеет.

Наверно, я должна была поблагодарить Майкла как за предусмотрительность и заботу о таких вещах, так и за то, что неустанно бегал за персоналом, приносил для меня все необходимое – кроме средств связи – и помогал принять быстрый душ, не включающий мытье головы. Но какая-то стервозная часть меня ненавидела тот факт, что контроль ускользал сквозь пальцы, поэтому промолчала, стиснув зубы, чтобы не выпалить какую-нибудь обидную гадость.

Мой лечащий врач списывал раздражительность на последствия аварии, заверяя, что со временем все придет в норму. Но понятие нормы теперь казалось призрачным силуэтом среди бесконечно мелькающих перед глазами спутанных образов.