Читаем Предельное ускорение (СИ) полностью

Короткий удар в корпус справа, пяткой сверху по плечу — и Джин трепетно обнял асфальт. Перевёл дух и быстренько откатился подальше, начал подниматься, пригнулся сразу же и с силой выбросил вперёд кулак, заставив Рана отпрянуть. Через миг они стояли лицом к лицу и выжидали. Джин настороженно следил за Раном, а тот легко переступал с ноги на ногу, будто танцевал под музыку, что звучала внутри него. Вроде бы, у него ударная нога — правая. Джин сдвинулся, выставив вперёд левое плечо. Ошибся, чёрт! Ран одинаково хорошо пользовался обеими ногами. Он просто взвился в прыжке и ударил сразу обеими, почти одновременно. Если сначала Джин успел отшатнуться, то потом получил от души и отлетел к бордюру, приложившись о него спиной. Хорошо так приложился — из него даже вскрик боли выбило. После он медленно сполз по серой стенке на асфальт и помотал головой, отогнав подступившую тьму, осмотрелся, но Рана не увидел, лишь в стороне зарычал движок байка, а потом звук отдалился.

***

О стеклянный край чистой пепельницы ударились металлические ножницы. На прозрачную поверхность капнуло алым. Сверху спланировала короткая белая нитка, кончиком угодила в алое и покраснела.

— Клеем лучше замазать, — предложил худощавый высокий человек с седыми волосами, собранными в хвост на затылке. Говорил он по-корейски.

— Хоть цементом, — безразлично пожал плечами Ран, ответив на том же языке. От неосторожного движения кровь проступила сильнее, струйкой сбежала по запястью, кисти и закапала с пальцев на светло-серые плиты пола.

— Тут никак не зашить, кожу содрало, как наждаком. Вместе с мясом. Хорошо, что не до кости.

— Клеем? Пусть будет клей, — вздохнул Ран и задрал повыше короткий рукав футболки на левом плече. Кожи не осталось вовсе — почти до самого локтя. Именно на плечо пришлась тяжесть тела, когда он проехался по асфальту под грузовиком на неплохой скорости. Ещё повезло, что наклон удалось сделать максимально плавным, иначе точно до кости бы…

Чтобы залить широкую и длинную рану, пришлось потратить три бутылки медицинского клея. Пока клей подсыхал, Бэк занимался шеей и лицом подопечного. На шее остались длинные царапины, неглубокие, но крови из них натекло немало. Бэк просто замазал их антисептиком и заклеил пластырями, после чего стёр кровь с лица и полюбовался на глубокую ссадину над бровью, ссадину поменьше — на скуле и содранную кожу на подбородке.

— Шрамы останутся, наверное.

— Переживу.

Заклеив пластырями отметины на лице, Бэк вымыл руки, пепельницу заодно и протёр ножницы. Он прямо-таки излучал неодобрение, но Ран привычно не замечал этого и неторопливо пил молоко из высокого стакана.

— Опять с кем-то что-то не так вышло?

— Неа… Байк жалко.

— А себя не жалко?

— Да мне-то что? Заживёт как на собаке, а байк в ремонт надо.

Бэк поставил на стол вымытую пепельницу и встряхнул полотенце.

— Опять ты кому-то грубо отказал?

— В последнее время я только этим и занимаюсь. Нет. Всё намного прозаичнее. — Ран придвинул второй высокий табурет ближе и улёгся на спину, устроившись сразу на двух.

— Кто-то хотел слишком многого?

— Они все всегда… либо ломаются, либо хотят больше, чем я могу предложить, — прикрыв глаза, пробормотал он.

— А может, дело в тебе?

— Хм?

— А если это ты хочешь слишком мало?

— Сомневаюсь.

— Напрасно. — Бэк налил в пустой стакан молока и придвинул к краю. — Учитывая тех богатых и знаменитых, что побывали у тебя, ты мог бы получить место получше этого.

— Мне не нужны их подачки и благодарности. Я сам могу взять то, что хочу.

Бэк облокотился на столешницу и чуть наклонился, чтобы взглянуть на спокойное лицо Рана.

— А если не сможешь?

— Кто? Я? — искренне удивился тот. — Смогу. Хотя… пора с этим завязывать. Всё равно они ищут там не то, что ищу я.

— Они тебе доверяют, — скупо улыбнулся Бэк.

— Я назвал бы это иначе. — Ран сел, сжал пальцами стакан и выпил молоко. Через минуту он исчез за тяжёлой занавесью антикварной лавки.

Спустя час такси остановилось у крыльца загородного дома. Ран заплатил водителю, прихватил продолговатый тёмный футляр и поднялся по мраморным ступеням к высокой двери с деревянным молотком — в лучших британских традициях. Его впустили и проводили в зал для гостей, где он выделялся на фоне присутствующих только пластырями на лице и вызывающе ярким цветом волос. Чёрный строгий костюм сидел на нём без единой морщинки.

Местный коллекционер-оружейник отыскал его в толпе знаменитостей за четверть часа и проводил в тихую библиотеку.

Ран неторопливо положил на стол футляр и щёлкнул замками, откинул крышку, отступил на шаг назад, позволив покупателю полюбоваться на отреставрированное оружие.

— Прямо не узнать! — восхищённо выдохнул коллекционер.

Ран аккуратно достал меч и продемонстрировал рукоять.

— Здесь вставили нефрит точно такого же оттенка, что был на другой стороне, поправили гарду. Помните, здесь она была погнута? И в завершение нанесли внешний слой. Ковка выполнена с соблюдением всех традиций тринадцатого века, как заточка и полировка. Клинок обоюдоострый, можете взглянуть — с обеих сторон.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство