Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

В представленном Муравьевым плане отразилась озабоченность некоторых высокопоставленных чиновников созданием необходимых условий для освобождения крестьян, а именно эффективных средств поддержания общественного порядка. Соответственно, план был явно направлен против гражданских губернаторов и регулярных губернских правлений (считавшихся несостоятельными в роли блюстителей порядка), а также против какого-либо расширения уездных полномочий МВД. Из членов Главного комитета высказались против лишь сам Ланской и брат царя великий князь Константин Николаевич, но реформаторы внутри МВД воспротивились данному плану куда яростнее[172].

Ланской и партия реформаторов защищали государство при посредстве регулярных и официальных министерских институций самодержавия в противовес ситуативно образованным анклавам личной власти вне рамок регулярной институциональной системы. Министр утверждал, что законная власть на местах должна быть в руках губернаторов, и, признавая, что в гражданских и полицейских уездных учреждениях встречались люди и некомпетентные, и нечистые на руку, подчеркивал, что временная единоличная власть генерал-губернаторов эту ситуацию исправить никак не поможет. По мнению Ланского, введение поста генерал-губернатора выльется в новые споры о юрисдикциях с размытием полномочий и ростом делопроизводства.

Кроме того, Ланской чувствовал, что повсеместное учреждение генерал-губернаторств станет и политической ошибкой самодержавия. Он подчеркивал, что начало освободительного дела «по непосредственному указанию» царя «получило возвышенное, даже… святое значение для народа», и наилучшей гарантией успешного и методичного достижения поставленной цели станет готовность правительства продвигаться к ней, «держась законного способа действий». Создание же военных генерал-губернаторств являлось мерой чрезвычайной, подразумевающей, что правительство «ставит себя в оборонительное положение противу всего государства». Ланской не сомневался, что подобные действия будут приняты в качестве угрозы, знаменующей, что «преобразование… предполагается решить не беспристрастно, и что поэтому предвидится надобность в насильственном подчинении правительственным распоряжениям».

Министр указывал, что на упразднение генерал-губернаторств в обществе отреагировали с радостью, видя в том «стремление к утверждению законности», а потому нынешнее их восстановление будет противно «давно существующему направлению ограничить в губерниях произвол личной власти». Привычные процедуры и в целом «иерархический порядок управления» будут нарушены, если, вместо укрепления постоянных гражданских властей, будут учреждены личные сатрапии под предводительством временных генерал-губернаторов[173].

Слова, сказанные Александром Ланскому по ознакомлении с запиской, многое говорят о его отношении к государственным институтам и позволяют лучше понять некоторые его решения 60-х – 70-х годов: «…я прочел все с большим вниманием и должен вам откровенно сказать, что записка эта сделала на меня весьма грустное впечатление. Она, верно, составлена не вами, а кем-нибудь из директоров департаментов или канцелярии, которым предполагаемое новое учреждение крепко не нравится, ибо должно ослабить их власть и то значение, которым они привыкли пользоваться и часто употреблять во зло»[174]. Царь подчеркнул, что Россия накануне освобождения пребывает «не в нормальном положении», в силу коего известные «экстренные меры» безопасности представляются абсолютно необходимыми. Возразил Александр и на замечание Ланского о том, что генерал-губернаторы представляли некий «незаконный способ действия», подчеркивая, что, раз те были «облечены [самим царем] особым полномочием… [и имели] положительно определенный круг действий… [то] обыкновенный административный порядок этим не изменится [и] столкновений и пререканий [в компетенциях и юрисдикциях с регулярными властями] быть не должно». Одним словом, Александр был уверен, что гражданские губернаторы были не в состоянии справиться с потенциальными беспорядками.

В ответ на предложение министра сперва довершить освободительную реформу и связанные с ней административную с судебной, а затем только обратиться к чрезвычайным мерам по обеспечению порядка царь заявил, что посылать генерал-губернаторов усмирять крестьян тогда будет уже чересчур поздно. Ланской в записке утверждал, что если освобождение действительно улучшит обстоятельства крестьян, то государству «не должно опасаться затруднений и беспокойств», на что государь резко возразил: «…напротив, того-то и должно опасаться». В попытках Ланского отстоять целостность гражданских административных структур Александр видел разве что «взгляд [сугубо] гражданский или канцелярский и вовсе несогласный с моим»[175]. Чего же царь не видел, так это того, до каких глубин пронизывал собственный его взгляд тот «канцелярский», разделяемый огромным количеством министерских чиновников.