Пределы реформ. Министерство внутренних дел Российской империи в 1802-1881 годах

Мы сделали первый шаг с проектом земско-хозяйственных учреждений, но более чем сомнительно, что этот шаг достаточен. Аналогичную попытку необходимо сделать и в центральной администрации… В эпоху общественного возбуждения важнее, чем когда-либо для правительства, овладеть социальным движением и стоять во главе социального движения, делающего три четверти истории… Именно в этом смысле давно известная и провозглашенная идея заслуживает того, чтобы к ней вернуться и зрело обработать ее. Это – реформа Государственного совета на основаниях, аналогичных австрийскому Рейхсрату и Государственному совету Польского королевства. Это мероприятие представляет то преимущество, что не наносит никакого удара полновластию государя, сохраняет ему всю законодательную и административную силу, а между тем создает центральное учреждение, которое было бы чем-то вроде представительства страны [Гармиза 1958: 141–144].

Соответствующий план реформирования Государственного совета был составлен и прочтен Валуевым императору в апреле 1863 года [Гармиза 1958: 155–163; Берманьский 1905: 229–230; Захарова 1968: 52–54]. Внутри Государственного совета предполагалось учредить форму народного представительства, основанную на земской системе – причем последнее являлось краеугольным камнем всего плана. Развивая проект представительств, во всеподданейшей записке от 18 ноября 1863 года Валуев обрисовал Съезд государственных гласных, которому отводилась роль совещательного органа при Государственном совете. Гласных депутатов полагалось избирать при посредстве губернских земских собраний, к тому же определенное представительство получала столица и прочие крупные города. В областях же, не имеющих земского собрания, «для их [гласных] выбора устанавливались] особые правила» [Берманьский 1905:225–233; Захарова 1968:49–52; Валуев 1961, 1: 218–219, 256–257, 261]. В целом в заседаниях Государственного совета по отдельно определявшимся вопросам должны были принимать участие председатель и вице-председатель Съезда, а также 14 гласных [Захарова 1968: 48–49].

Валуевский план был куда прогрессивнее предложенного в 1866 году великим князем Константином Николаевичем и так называемого конституционного проекта Лорис-Меликова 1881 года. Валуев предлагал перманентную и институционализированную форму общественного политического участия, в то время как план великого князя предусматривал лишь ситуативно-совещательный формат. Но, что еще более важно, валуевские гласные избирались исключительно земствами, а не Дворянским собранием при участии земств, как предполагалось в проекте Константина Николаевича. Основывая свой план на европейских (в особенности австрийской) политических моделях, Валуев желал, чтобы новосозданное протопредставительство отражало доминирование нобилитета: знать должна была сохранить свое положение единственного образованного и имущего сословия в обществе, но при этом представительство знати в правительственных делах основывалось скорее на хозяйственно-экономических функциях, нежели на корпоративном статусе. И действительно, дворяне превалировали в земских собраниях 60-х – 70-х годов с учетом, конечно, установленного законом имущественного ценза, однако Валуев открыто отмахнулся от прежних органов дворянского самоуправления в качестве основания планируемого им института представительства. Видя, что существующие дворянские собрания тяготеют то ли к олигархии, то ли к конституционализму, Валуев стремился способствовать преображению русской аристократии в экономически состоятельный, сплоченный и ответственный класс, которому по силам было бы выступить главной общественной опорой самодержавия. Но, невзирая на огромные потенциальные выгоды, которые сулил самодержавной системе план Валуева, Александр в конце концов отклонил его вслед за тем, как против плана высказалось большинство высокопоставленных участников особого совещания.

Очевидно, Валуев двояко смотрел на дворянское сословие. Так, уже в декабре 1859 года он писал, что русское дворянство – лишь «каста», не превратившаяся пока «в государственное сословие в рациональном смысле» [Валуев 1891: 146].