Предначертание. Том III

–У меня нет подчиненных, – зачем-то призналась я. Судя по всему, Стеша существенно преувеличивала масштаб моих текущих достижений, а Маркелов не спешил развенчивать ее ошибочные представления. Впрочем, я легко допускала вероятность того, что Игорь и сам верил в эту лубочную картинку: в подробности своей профессиональной деятельности я его толком не посвящала, точное наименование своей должности вслух не афишировала, а неловкий инцидент в «Зимней вишне» лишь укрепил его во мнении о моей ключевой роли в компании. О своем муже я, если мне не изменяла память, вообще особо не распространялась, и гордое звание бизнесмена Маркелов скорее всего присвоил Джулсу со слов тети Лены, перед которой мама имела привычку всё выставлять в несколько гипертрофированном свете. В результате для Стеши я представала эдакой классической «хозяйкой судьбы», успешно покорившей неуступчивую столицу и из застенчивой провинциалки превратившейся в самодостаточную молодую женщину. Учитывая, что сама Стеша провела эти годы в какой-то глуши и могла похвастаться разве что дочкой, мне было вдвойне не по себе от ее пронизанных мрачной иронией реплик, и я только волевым усилием сдерживала нервные смешки, красноречиво свидетельствующие о явном душевом разладе.

–Ничего, это дело наживное, – всё с теми же саркастичными нотками «обнадежила» меня Стеша, – ну, а как муж тебе достался, шибко ревнивый?

– К чему вопрос? – машинально выставила иголки я, но мою собеседницу, казалось, лишь позабавили мои жалкие потуги изобразить возмущение.

–Не кипиши, всё пучком! – свои любимые выражения Стешка ухитрилась пронести через долгие годы и, хотя по мере взросления ее речь более или менее очистилась от жаргонизмов, я не сомневалась, что проведенная в «Живых и мертвых» юность оставила неизгладимый след на содержании ее повседневного лексикона. Впрочем, я бы не сбрасывала со счетов, что Стеша намеренно использует этот своеобразный психологический прием, чтобы напомнить мне, с чего всё начиналось, и тем самым подготовить почву для дальнейшего разговора, – я же вот к чему веду – мне надо знать, реально ли тебе втихушку свинтить из дома или муж тебя в черном теле держит, типа только дернешься, сразу так по щщам зарядит, что месяц на люди не показаться?

–Я всё еще не понимаю, о чем речь, – в высшей степени бездарно соврала я, – а наши взаимоотношения с мужем не касаются никого, помимо нас двоих.

–Опять блаженную из себя строишь, – невесело хохотнула Стеша и со вздохом добавила, – была овца и есть овца. Ладно тебе блеять, все ты понимаешь. Собирай манатки, бери билет и двигай в Верный. Никогда не думала, что я это скажу, но Эйнару нужна твоя помощь.

–Он для тебя больше не «Эльф»? – непроизвольно вырвалось у меня, – даже странно слышать, что ты называешь его по имени…

–Как хочу, так и называю, тебя спросить забыла, – огрызнулась Стешка, но затем милостиво снизошла до кратких пояснений, – он мне конкретно сказал – всё, больше никаких погонял, не на зоне чалимся, так со временем и привыкла. Да и люди вокруг были не те, что на Пятой линии – зачем перед ними палиться? Эйнар когда в армию ушел, я уже беременная была. Он меня оставил в поселке у деда Пети, там и дочка родилась. Пока дед Петя не помер, мы так с ним вместе и жили. И жили неплохо, я на работу устроилась, и полы мыла, и на сельском дискаче дежурила. В общем, куда припёрлась, там и притёрлась… Мировой был дед, всё говорил, как так, Светка у меня беспутная, пьет, гуляет, всё бабкино наследство со своим Ромкой промотала а внук – чистое золото, в кого он такой, одному богу известно. Это дед, кстати, имя Златке придумал, мол, папка у нее золотой, значит, и сама она золотце. Короче, не о том базар, ты давай не телись, а выезжай побыстрее, иначе кабзда Эйнару.

–Но что я могу сделать?! – воскликнула я, неосознанно оставляя себе пути к отступлению, и меня вдруг резко накатил жгучий стыд за свою лицемерную трусость.