Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

Еще более важную роль в этом ползучем послевоенном вторжении западной культуры играли создаваемые и тиражируемые западным «обществом потребления» консюмеристские образы, многие из которых были доступны советским людям благодаря квинтэссенции всех СМИ — телевидению. Количество телевизоров в СССР подскочило с 400 в 1940 году до 2,5 миллиона в 1958-м, 30 миллионов 10 лет спустя и 90 миллионов в начале 1980-х (к этому времени они были в 93 % семей). Телевизионные программы постепенно сосредоточивались на повседневной жизни, а начиная с середины 1970-х стали транслироваться семейные сериалы, купленные в Британии («Сага о Форсайтах», «Дэвид Копперфилд»), во Франции («Семья Тибо») и в других капиталистических странах. Зрители смотрели эти сериалы — не говоря уже о демонстрировавшихся во все большем количестве иностранных кинофильмах — не только для развлечения, но и для получения информации о неведомой им капиталистической действительности.

Конечно, на советском телевидении безраздельно господствовал официоз, а общий контроль над системой коммуникаций оставался очень жестким. Количество частных телефонов было сведено к минимуму (25 миллионов, менее одного на десять жителей), пишущие машинки нужно было регистрировать в милиции, а доступ к копировальным аппаратам находился под строжайшим контролем. Однако распространению запрещенных цензурой песен, как и контрабандного рок-н-ролла, помогали рентгеновские снимки (их использовали в качестве «болванок» для кустарного производства виниловых пластинок), а позже — магнитофоны (появившиеся в каждой третьей семье).

В 1969-м якобы для борьбы с тревожными явлениями в молодежной культуре руководители комсомола негласно собрались для просмотра запрещенного фильма «Easy Rider»[30]. А уже вскоре в советских школах, на фабриках и в домах культуры появились созданные по подобию западных рок-групп «вокально-инструментальные ансамбли», которые активно привлекались комсомолом к выступлениям на разного рода официальных мероприятиях. К концу брежневской эпохи общественные места были разукрашены не только официальными лозунгами, но и многочисленными граффити, посвященными футбольным клубам, рок-группам, сексу или, например, достоинствам панк-рока по сравнению с «хэви метал». Школьники определяли, кто из них «круче», по наличию и марке джинсов (предпочтение отдавалось американским брендам).

Эта одержимость западной культурой потребления была очень далека от героических идеалов Октябрьской революции, Гражданской войны, социалистического «штурма» 1930-х и Великой Отечественной, которые вдохновляли предыдущие поколения. Несмотря на крупные послевоенные кампании по «освоению целины» и строительству Байкало-Амурской магистрали, было ясно, что мобилизационный стиль политической активности и социализации в значительной степени утратил свою действенность. Не менее важным было и то, что неосуществленной оказалась прежняя «великая цель» партии. Предсказанная дата наступления коммунизма (1980) миновала, и партийные идеологи вынуждены были заменить утопические посулы Хрущева, обращенные в будущее, формулой «развитoй социализм», всего лишь описывавшей настоящее[31]. Неужели смысл жизни — в приобретении джинсов, стиральных машин, холодильников, телевизоров, автомобилей, квартир и дач? А если так, то при чем здесь борьба социализма с капитализмом?

Неизменная преданность делу социализма

Даже после того, как советские люди начали осознавать огромный разрыв в уровне благосостояния между их страной и США, Западной Европой и Японией, подавляющее их большинство по-прежнему доверяло массированной пропаганде, рассказывавшей о преимуществах социализма: отсутствии безработицы, пропасти между богатыми и бедными, расовых проблем и войн. Масштабное переселение людей в отдельные квартиры дало толчок известному городскому обычаю «кухонных разговоров», во время которых советские семьи собирались с близкими друзьями подальше от чужих ушей и обсуждали бессмысленность окружающей действительности. Сарказм по отношению к советской системе становился нормой для частной, а иногда и для публичной жизни, причем больше всего доставалось аппаратчикам. Правда, помимо некоторой либерализации, большинство граждан ждало от режима всего лишь исполнения его собственных обещаний: доступного жилья, качественного медицинского обслуживания и образования, решения проблемы дефицита потребительских товаров. Устойчивая приверженность социализму (который понимался как ответственность государства за общее благосостояние) оставалась важной частью мировоззрения обычных людей. Их вера в социализм находила подтверждение в таких фактах, как почти полная невозможность быть выселенным из предоставленной государством квартиры[32].