Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия

– Ситуация ничуть не противоречит моим словам. Я чувствовал обязательность вашей встречи. Просто немножко ошибся в месте. Если они умерли, то увидитесь вы достаточно скоро, – не стал переубеждать Борис. – И я с Ларочкой и… ее мамой.

– Ты правда веришь во встречи… после смерти? – подумав, спросила женщина.

– Ну, ты ведь веришь в ангелов-хранителей. Ты сама о них рассуждала недавно. А раз они есть, значит, существует и нематериальный мир. Но не может же быть, чтобы он существовал только для ангелов. Раз они так пекутся о людях, значит, нас тоже туда пускают. А как еще, если не после смерти? По-моему, логично, – с убийственным спокойствием ответил мужчина. – Кроме того, у меня еще есть личная, так сказать, теория… Видишь ли, оставшись один, я много мотался корреспондентом по горячим точкам. Только так смог не чокнуться… Впрочем, это мне, вероятно, только так кажется. Но речь о другом. Мне там достаточно часто приходилось видеть, как люди умирают. Их, извини, как комаров, что-то прихлопывает. Вот идут где-то беженцы… Родители, дети, сзади даже дедушка какой-то хромает… Тюки на себе тащат, у девочки кукла в руках… Они куда-то хотят добежать, устроиться, планируют, быть может, начать новую жизнь… И вдруг – шш-у-ух.. – снаряд. Взрыва они не слышат, его слышу я. А на месте семьи уже яма. В которой – вообще ничего, даже кусков мяса. Потому что такой снаряд, если что, многоэтажный дом в щебень разносит, что ему какие-то там пять-шесть человек. И военных видел на позициях. Пять минут назад курил и травил анекдоты – и уже лежит с дыркой между глаз: снайпер. И вот посмотрел я на это раз, посмотрел другой – и подумал: если нет вечной жизни, то лучше быть собакой, кошкой, птичкой… Не так долго по земле мыкаться и меньше соображать. Потому что потом – все равно один конец для всех: ни-че-го. Но ведь для чего-то же – дано… Думать, мучиться, представлять, любить, наконец… Для чего – для ямы? Не слишком ли расточительно? А в природе все продумано. Значит, не зря, – Борис помолчал и поднялся: – Пойду-ка я спать. Мне еще на чуму силы потребуются.

Не отвечая ни слова, Маша молча повалилась набок, на служившую подушкой свернутую флисовую кофту. Глаза ее были открыты и тупо смотрели в чуть отсвечивающую матовой серебристостью тьму.

Некрепкий, пронизанный черно-белыми виденьями сон все-таки исподволь заползал перед рассветом во все комнаты замершего от ожидания беды подземелья. А прогнал его восвояси хриплый от радости крик:

– Ложная тревога!!! Чума отменяется!!! Ложная тревога!!!

Макс с треском распахивал двери одну за другой, нимало не заботясь о приличиях:

– Будем жить, господа!!! Соломоныч!! Кто у нас здесь бессменный дежурный по кухне?!! Отменяется чума!!! Жрать охота!!

Недоверчиво высыпавшие в коридор взъерошенные карантинники были тотчас просвещены бледной, но совершенно счастливой Татьяной:

– Всю ночь – тридцать восемь и девять! Парацетомол два раза давала и полбанки малинового варенья с чаем скормила… И что вы думаете?! В шесть утра – тридцать пять и семь! Кашля нет и не было, спит спокойно. Сами пойдите посмотрите…

Все по очереди пошли и посмотрели, передавая друг другу слегка чадящую керосиновую лампу. Митя глубоко и сладко спал на столе, под шерстяными одеялом, сильно и ровно дыша; мокрые волосы слиплись надо лбом; ладонь по-детски пряталась под щекой. Мать орлицей зависла над спящим птенцом, готовая немедленно терзать любого, высказавшего малейшее сомнение.

Дав всем насладиться волшебным зрелищем, Макс тихонько прикрыл за собой дверь:

– Ну, что, коллеги? Поднимите руку, у кого сегодня всю ночь очко НЕ играло?

– Предлагаю поесть, кто что найдет, и идти досыпать, – мрачно сказал Станислав после минуты молчания.

И действительно, спали до обеда, лишь после него некоторые совершили короткую вылазку на природу, а к ужину на кухне снова собрались всем коллективом, включая сюда и почти выздоровевшего, лишь чуть-чуть излишне розовощекого Митю, искренне не подозревавшего, причиной каких горьких разговоров и слез довелось ему стать минувшей ночью. Более того, он и начал первым:

– Дядя Максим, вы ведь сегодня Король, да? А я, пока тут целый день, как дурак, на столе валялся, уже историю про жизнь вспомнил. Можно, я сегодня начну?

– Дивны дела Твои, Господи… – в сторону пробормотал Станислав. – Начинай, конечно. Дядя Макс разрешает.

История первая, рассказанная невольным возмутителем спокойствия юным Митей, о том, что каждый из нас – только полчеловека.