Предпоследний Декамерон, или Сказки морового поветрия

Ездила на кладбище цветы на могилу родственника положить. Когда вышла оттуда на стоянку машин, – подбежали цыганские дети, просят «копеечку». Она сдуру и достала десятирублевики из кармана, стала им совать: положено ведь милостыню подавать в память усопшего. А цыганята как окружили ее стаей со всех сторон – буквально налетели, хватают, теребят, галдят, тянут грязные ладошки! Отбиться невозможно – дети же, нельзя их ударить! Но иначе невозможно… Раздала всю мелочь, стала их расталкивать, чтобы прорваться к дверце машины. Один – она видела, что нарочно! – прямо перед ней упал в лужу и дико закричал: «Убила! Убила! А-а-а!». Остальные толпой подхватили, в машину сесть не дают, оттесняют, крики все громче… Вдруг, откуда ни возьмись – две взрослые цыганки: «Наших детей бьешь! Искалечила! Теперь тебе ввек здоровья и счастья не видать!». И вот тут женщина, очень хорошо осознавая действительность, – то, что ее грабят на улице! – стала сама снимать с себя кольца, серьги, дорогие часы и добровольно отдавать цыганкам. Затем открыла кошелек, вынула все наличные и тоже отдала, а вслед – и несколько дорогих безделушек из сумки: позолоченную зажигалку, серебряный с эмалью дамский портсигар, еще что-то… При этом она прекрасно понимала, что делать этого нельзя, она творит безумие, – но и остановиться не могла! Кончилось тем, что отдала лайковые перчатки, норковый берет и даже шелковый платок с шеи! И все это – безо всякого насилия!

Внезапно наступила тишина – женщина как вынырнула. Вокруг никого не было. Цыган и след простыл. Распахнутый пуховик и пустая сумка только с документами и картами внутри. Странно, что пуховик не сняли и сумку не забрали…

«Мне даже в голову не могло прийти, что такое может со мной случиться! – надрывалась соседка. – Я ведь просвещенный человек, сто раз об этом читала и слышала! Всегда сторонилась цыган, боялась их, как огня, никогда не заговаривала! Знала, что многие из них владеют гипнозом! И вдруг – такое! Со мной!».

Помочь ей было нельзя. Еле мы ее успокоили, она побрела домой, волоча ноги… Вот такая печальная история почти при мне приключилась.

Слушатели оживились и затараторили наперебой, на этот раз полностью сойдясь во мнениях:

– Это точно, они часто вокруг кладбищ промышляют!

– Меня однажды у нас в Питере у Смоленского чуть так же не ограбили!

– Они прекрасные физиономистки!

– И гипнотизерши!

– Матери, дети – все действуют сплоченной бандой!

– А дети еще опаснее родителей!

– Да, как хищная саранча!

– И управы на них нет – полиция их крышует!

– Или даже сама боится!

– Стойте!!! – гаркнул вдруг, перекрывая все голоса, Борис. – Слышите?!!

Все замерли в разных позах, с разинутыми ртами, накрытые очередным приступом глухой тишины. И, когда она уже почти перезрела и кто-то даже с облегчением прошелестел: «Показалось…», – издалека и сверху раздался отчетливый удар железом по железу…

Эпилог

Как была рассказана десятая история

…и другой, и третий, и четвертый. А вслед раздалось негромкое, но вполне ясно слышное жужжание, переходящее в пока далекий, но уверенно обещающий вскоре стать пронзительным визг.

– Не лазер. Газовая, причем, хилая, – как мог спокойно, сказал Максим. – Долго еще провозятся – дверь, хоть и не очень толстая, но солидная, и вскрывать им ее придется по периметру, так что у нас минимум четверть часа.

Катя подошла к мужу и молча припала головой к его плечу; она не видела, как он зажмурил глаза, изо всех сил сохраняя уверенный тон:

– Тебе нечего бояться. Мы же обо всем договорились. Сейчас пойдем, спокойно возьмем твои вещи и, когда дойдет до тебя очередь, без нервов скажешь им, что у тебя начинаются роды…

– Ага, – небрежно бросил Борис. – Это если они не откроют огонь, так сказать, с порога.

– А м-могут?.. – трясущимися губами еле выговорила Татьяна, мертвой хваткой прижимая к себе дочь.

– Не знаю, – честно ответил Максим.

– У нас вообще правовое государство или нет?!! Мы что им здесь – крысы, которых можно просто перестрелять?!! Что, чума отменяет демократию?!! – замахал руками Соломоныч.

Оля Большая и Станислав молчали, крепко взявшись за руки, Митя, хоть и на дрожащих ногах, но подошел к матери и жестом защиты положил ей руку на плечо, стиснул.

– Мужчины!!! – истерически вскрикнула вдруг Маша. – Да сделайте же что-нибудь! Вы мужики или кто?!! Неужели мы будем все это время вот так покорно стоять и ждать своей участи?!! Примите какое-нибудь решение, если вы нормальные мужики!!! Ну, придумайте же!!!

– Разве что еще раз колесико в конце коридора попробовать крутануть напоследок… – усмехнулся Борис.

– А это идея, между прочим, – неожиданно согласился Станислав. – Что-то мы про него забыли последние дни…