Предпоследний выход

Любомир Надеевич слушал, не перебивая рассказчика. И не пытался требовать подробностей ведения жизнеустройства, в том числе и об особенностях взаимопомощи с природой. И как это природа играет в поддавки с мыслью человека, тоже пока не собирался спрашивать. Тем более, местный житель обещал о том рассказать в следующий раз. Но «кой-какое творчество» вдруг остро задело его любопытство. Никола-Нидвора заметил вспыхнувший блеск в его очах.

– О чём хотел спросить-то?

– О кой-каком творчестве. Художественном.

Местный житель объяснил:

– Ну, главное – байки складные, простые и высокого полёта, и песенное искусство. Слыхал, небось, пение наших стариков. Слово, оно более всего податливо для складности. Его и помнёшь, так и эдак, и подточишь, и нарастишь. А потом и напоёшь под настроение себя и слушателей, если таковые отыщутся. И вагуды у нас есть. Поигрываем на них. Плясками тоже не гнушаемся. У каждого дома своя баланжа имеется. И художества тоже есть. Зодчество, например. Оно всё заключается в творении внутреннего пространства. А наружа всегда по преимуществу природная. И краски тут у нас, какие хош, залегают всюду, только доставай, не ленись. Холстов наплетём, да и расписываем их, кто во что горазд. Или из глины плоскость выгладим, да по ней, и мягко, и с нажимом, с бороздами. А кто – изваяния лепит. Лучшее из произведений искусства – собираем в храме нашем. Видал, небось, в ней внутреннее зодчество да росписи.

Ятин покивал головой, и соврал, потому что не рассмотрел тогда ни пространства, ни убранства храма, где получали они благословение на поход. Только сравнение с древнейшими храмами произвелось.

Никола-Нидвора помолчал-помолчал и добавил:

– А самое главное творчество ты ещё увидишь. Там, куда мы едем.

Глава 27. В лесу

Не только в движении к цели, но и в беседах, да в отдыхе, а ещё и в добыче питания – пребывали наши промысловики. Поближе познакомились, притёрлись, так сказать. Ятин уже не гляделся туземцам полным неумекой. Ходил неунывающе, временами даже подсоблял женщинам перебираться через мелкие препятствия. В нём, по-видимому, просыпались неисчезающие наследственные навыки проживания в природе, навыки многочисленных далёких предков. Просыпались и заполняли подсознание. Двигали руками да ногами в согласии с остальным миром. Наверно, и многолетняя деятельность его в области окружающей среды у себя дома, тоже тому способствовала. Есть много чего общего в делах человека, устремлённого к приспособлению в изменчивой обстановке. И ещё: многое в тех делах зависит от способности того или иного человека откликаться на внешний мир, соответствовать ему. А Любомир Надеевич и оказался человеком достаточно одарённым способностями по части отзывчивости. Он чутко соприкасался с какими угодно новыми для себя происшествиями, изменяя собственное поведение.

После ночлега во временном приюте, возведенном из ельника, женщины понабрали съедобных корешков, папоротника свежевылезшего, молодой крапивки да всякой иной полезной травки. Никола-Нидвора отыскал непочатый борт да вынул оттуда медку. А до ухода, он велел Ятину рыбку поймать. Вроде пошутил. А тот и на самом деле выловил в запани реки, на мелководье – сома значительных размеров. Руками. И недоумевал. Женщины уронили снадобья, переглянулись и цокнули языками в знак искренней похвалы.

Никола-Нидвора не глядел на гужидеянина и на то, что тот держал в руках, поскольку был занят устройством очага.

– А кремень-то взяли? – Воскликнул он и всполошился, когда приготовил мелкие дровишки и берёсту для затравки будущего великолепного костра.

– Хе-хе, – Домохата видимо, по привычке посмеялась над супругом, – тоже позабыл, небось? Баляба. Хе-хе.

– Могу и так огонь раздобыть. Пусть и стрелой доведётся пожертвовать для вертящего трения. Вревы есть. И палочки сухонькие. Щас.

– Да ладно. Возьми. Даром. – И Домохата вынула из одного туеска пару камешков.

– О! – Обратился Никола-Нидвора к Любомиру Надеевичу, всё ещё держащего в руках слегка шевелящегося сома, – вот что значит супруга. Настоящая.

– Э! – Он восхитился и по поводу умения пришельца. – А ты и вправду рыбёху поймал! Да ох, добрую-то! Ну, даёшь! И без обучения!

– И куда её? Отпустить?

– Отпусти, отпусти. Пусть плавает. Ты ловкость показал, а поесть нам и без неё хватает.

Обед удался. Тем более, женщины прихватили с собой прошлогодних орешков: лесных, кедровых и ещё других, что растут здесь в избытке.

– Дома-то мы из орешков муку делаем, да хлебушек из него печём, – сказала Медоза гужидеянину, – а в походе и так хорошо.

– Хорошо, – ответил Ятин. Ему действительно тут, в диких лесах становилось всё лучше и лучше.

Глава 28. Стрелок

Миновала седмица пути. Путники обычно устраивались на ночлег в лесу. Шалаш, костёр. Несколько раз, бывало, их уговаривали погостить обитатели землянок, что располагались вблизи берега реки. Тогда и остановка затягивалось из-за долгих разговоров. Благо, еду не надо было добывать, что занимает тоже немало времени. Так на так и получалось. А в сию пору заканчивается последний переход.