Предприятие Рембрандта. Мастерская и рынок

Что касается отношения к красочной поверхности в нидерландском искусстве в целом, Рембрандт был не первым живописцем Северной Европы, который связывал живописную фактуру с тем, что я назвала ремесленной искусностью. Но делал он это совершенно особым образом, и, чтобы прояснить, как именно, полезно показать его творчество в контексте и на фоне определенной ремесленной традиции. Как и работы Рембрандта, эту традицию нельзя описать в терминах противопоставления «грубой» и «гладкой» манеры. Она не стремилась привлечь знатока отсутствием гладкой и изящной отделки поверхности картины, но вместо этого сделала определенный тип живописного ремесла основой своих утверждений о природе или ценности искусства. Я говорю о художественной традиции, которой принадлежали те мастера натюрморта, что воспринимали свое искусство как соперничество с самой Природой.

Ян Брейгель, первый из выдающихся мастеров «живописи цветов», стремившийся не просто уподобить свои цветы тем, что созданы Природой, но и превзойти их[36] (ил. 5, 6). Его картины – воплощение высочайшего художественного мастерства, и именно по этой причине Брейгель не маскирует следы кисти, формирующие облик изображенных цветов, а также деревянную доску, на которой они написаны. Чтобы оценить мастерство, искусность этого искусства, нужно не отступить, а приблизиться к картине. Хотя натюрморты подобного рода считаются своего рода memento mori, живописными напоминаниями о бренности и смерти, есть свидетельства, что они создавались с целью продемонстрировать виртуозность художника и в качестве своего рода «наглядного пособия». Такие картины входили в энциклопедические коллекции всего диковинного – первые музеи, которые составлялись европейскими правителями по принципу микрокосма, малого подобия большого мира, а потом и сами увековечивались на картинах. Такая коллекция могла включать в себя скульптуру, живопись, драгоценности, монеты, раковины, морских коньков, а также цветы, изображенные на картинах, чтобы спасти их от увядания и тлена (ил. 7). Однако картины Яна Брейгеля не только демонстрируют искусность живописца; иногда они, пусть даже лукавя, заявляют о своей ценности иначе: объекты на этих картинах изображены так, чтобы обмануть наш взор и заставить нас поверить в их реальность; живописец выбирает наиболее редкие виды растений; материалы он также выбирает, учитывая их стоимость, – часто пишет натюрморты на медной пластине, использует самую дорогую краску ляпис-лазурь, а для украшения рам использует настоящее золото. Не в последнюю очередь именно из-за дороговизны материалов эти картины ценились выше, чем изображенные на них редкие экземпляры растений и причудливые предметы.

Сходным образом во времена Рембрандта в Голландии пытался утвердить ценность своих натюрмортов Виллем Калф. Предпочитая цветам редкие образцы фарфора, серебряную и стеклянную посуду, он, по-видимому, стремился соперничать не с природой, а с искусными ремесленниками. Он словно уверяет, что средствами живописи способен создать более изящное серебряное блюдо или стеклянный кубок, чем серебряных дел мастер или стеклодув в реальном мире. Рассматривая его картины, мы как в замедленной съемке видим движения кисти, накладывающей слои краски, с помощью которой он передает гладкую выпуклость сияющего бокала или пушистый бочок персика. Подобный художник притязает на первенство среди собратьев – искусных ремесленников. А картины он пишет для богатых голландских торговцев, приобретающих дорогие иллюзии дорогих предметов.