Предрассветные боги (СИ)

Мара мгновенно оценила разлагающее действие этого зрелища на команду, состоящую из молодых мужчин, половина из которых не имели жен. Если же учесть всеобщий дефицит женщин во всех Родах Белого народа, то проигнорировать их эмоциональный срыв она не могла. Это ведь только первое поселение такого рода, и если сейчас мужиков зажать, то в любом следующем такая пружина стопроцентно выстрелит, ломая все планы. До скрежета зубовного не хотелось вмешиваться в местные реалии, но Перун, обозначив перед ней ту же проблему, предложил выключить из игры этот отряд максимально естественным образом. До человеческой хитрости ему, конечно, далеко, но, следуя логике, он вывел: если нельзя убивать, привлекая внимание, то уложить надолго с каким-нибудь заболеванием вполне приемлемо. И даже полезно, поскольку на всех планетах, где ему случилось побывать, начало любой эпидемии стягивало к ее эпицентру всеобщее внимание аборигенов. Отвлекало их от прочих проблем, мгновенно теряющих свою актуальность. Это, по его мнению, решало и вопрос с рабынями, которые в условиях неисполнения надсмотрщиками своих функций автоматически получали большую свободу и к моменту возвращения горцев могли приготовиться к дальнему походу — мужики все равно не смогут их бросить. Так пусть женщины хотя бы приведут себя в надлежащий вид, приготовят коней и запасы в дорогу, чему никто не сможет воспрепятствовать — ни один абориген не переступит границы поселения, где больны сто процентов жителей. И людей из него не выпустят, чтобы эпидемия не распространялась.

На осуществление Перунова плана пришлось отвести сутки, что попутно решало проблему полноценного отдыха коней. Сакха доводили до неработоспособного состояния поэтапно по несколько человек, для начала выкачивая из них почти всю энергию — оставляли жесткий минимум, не позволяющий сердцу останавливаться. Потом закладывали в мозг программу имитации организмом симптомов лихорадки, периодически посещающей Белый народ и знакомой Маре не понаслышке. В полдень к поселку подошел отряд из десятка воинов, навстречу которому вылетели две перепуганные зареванные девки, сообщившие про падеж половины личного состава и готовности второй половины последовать их примеру. Реакция командира отряда превзошла самые смелые расчеты Перуна: тот впал в самую настоящую истерику, отпихнув ногой прилипшую к ней рабыню и попытавшись немедленно удрать подальше от опасного места. Однако служебный долг вернул его весьма оперативно и вынудил выставить охрану на дороге, пролегающей мимо поселения. Воины отчаянно трусили, но возражать не смели. Уже к вечеру оживленная прежде трасса опустела окончательно — соплеменники умирающих от ужасной болезни объезжали очаг инфекции где-то западнее. А на основной дороге к неизмеримому облегчению смывшихся спонтанных сторожей выстроили уже настоящие заставы.

…………

— Умницы, — хвалил Перун девчонок, глотающих мясо вперемежку со слезами. — Здорово вы их напугали, а еще страшились. Теперь эти уроды сюда не сунутся.

— Тебе легко веселится. И смелым быть легко. Тебе все легко, а мы простые. Нам всегда страшно, — попеняла ему Лунёк, подсовывая отважным поневоле полонянкам лучшие куски.

Семь их подружек по несчастью настороженно водили глазами пришельцев, невесть, чем скрутивших ненавистных хозяев. Да еще водивших дружбу с большими волками. Девки сидели у костра тесной кучкой, наедались за весь срок полуголодного мытарства в рабстве, но радости не выказывали. Заразы они не боялись — Мара внушила им покой на сей счет. Но, шибко печалились о своей судьбе, потому, как не ведали, что могут сотворить с ними подозрительные к хворобе сакха. А ну, как убьют, не поверив в то, что лихорадка их миновала. Парвит со Званом, коим и удалось подбить двух самых смелых из полонянок на обман хозяев, начали подкатывать к ним. Дескать, чего вам тут сидеть при таких-то делах? Не лучше ли уйти прочь в их Белого народа пределы, где обиды им чинить не станут. Примут в Род, как дочерей, а там уж и мужей они себе найдут достойных, и заживут!..

Особо разливался песнями заманчивыми Парвитка — одна из обманщиц по имени Янжи пришлась бесшабашному по сердцу. Невысокая, ладненькая, кареглазая, темноволосая и очень милая. Обликом она здорово отличалась от сакха — сразу видать, что сродни иному народу-племени. Карие глазки у нее вытянуты малыми рыбками, скулы припухлые, ротик мал, но красавица все ж таки — ничего не скажешь. Да и сообразительней прочих, и бойчее. К тому же, ладно управлялась с луком — за него, как схватилась, так уже не выпускала. И коней понимала с детства в родном кочевье, жившем до гибели вечными блужданиями. Из семи полонянок пять были из того же народа. А остатние две боле напоминали самих сакха с их жесткими, у многих кучерявыми волосами и огромными, черней ночи глазами. Мара, конечно, поколдовала над сродственницами Янжи, дабы успокоить, но повелевать их волей отказалась наотрез: