Предрассветные боги (СИ)

— Это, с чего это? — чуток обиделась Кротка, переглянувшись с Зелей.

— А вот увидишь. И про штаны я не шутил, — хмурился бог, застыв. — Держите себя крепко.

Зеля стронула коня и кинулась упреждать девок по соседству, дабы и впрямь со страху не окочурились, иль не брызнули по сторонам.

— Великая мать Ымай! — выпалила Айрул, едва в небо из всех домов разом вырвался дикий нечеловечий рев. — Великий Ырлиик, — уже шепотом помянула она хозяина подземных пределов мертвых душ. — Это?..

— Это я наделал! — похвастал Перунка, стараясь переорать бросившихся наутек хозяев. — Они не настоящие!

— Вот диво-то дивное! — вытаращила голубые глазенки Кротка. — Это, где ж такие водятся-то?

— В страхах сакха, — охотно прояснял Перунка. — Это их злобные духи.

— Ты их выпустил из Черной Нави? — чуть не задохнулась бойкая Лепава, бывшая летом младше Кротки с Зелей.

— Вам не растолковать, — проворчал Перунка под нос, сообразив, что все его резоны сейчас девкам в одно ухо влетят, а в другое выскочат.

Ибо образ зла может быть разным, а страх перед ним одинаков для всех народов. И пусть славнам не ведомы вон та двуглавая лягуха на козлиных ногах или черномордый красноглазый уродец, все одно, зло, коим от них несет, и для них подлинное зло.

— Ты сможешь их загнать обратно? — хмуро спросила бога Айрул.

— Куда загнать? — не понял тот.

— Обратно под землю.

— А, это. Смогу, не тревожься, — отмахнулся, досадуя, он. — Не о том мысли твои. Поглядывай вон лучше за хозяевами. А то они с перепуга еще и на вас кинутся.

— Луки! — приказала Айрул, стягивая с плеча свой. — Великий, ты, коли что, плотней ко мне жмись. Стрелять нужно.

Стрелять не понадобилось — несколько бросившихся в их сторону баб, завидя скалящихся степнячек, ломанули обратно, вслед удаляющимся воплям. Тронулись вглубь аила и сами воительницы, дабы собрать в кучу полоняников, коих по указке мужиков на крышах домов Перунка приводил в беспамятство. Набралось их изрядно: восемнадцать баб с десятком детишек, двенадцать девок и четыре мужика из Белого народа, торчащих посередь аила в колодках. Из этих Перунка усыпил навечно сразу трех — не жильцы на белом свете. Последнего паренька вернул уж почти из-за кромки, велев тащить его в обоз под догляд Лунёк. Узрев на ногах многих баб проеденные солью язвы, кое-кто из мужиков страшно ругался. А Зеля, Кротка и Лепава чуть не сорвались вслед немилостивым хозяевам бить их стрелами. Драговит навел порядок, повелел забрать три повозки, заготовленные под мешки с солью, и, прихватив десяток мужиков с Айрул, двинул туда, где копали соль.

Поспел вовремя, ибо охранители полоняников из местных, заслышав шум в аиле, помчались туда, разбирать, что за притча такая. Да, видать, вместе с родичами и попрятались. А два с половиной десятка полоняников, разлегшихся в изнеможении на берегу у белых соляных куч, уже, было, надумали смыться. Почти все еще свежие, не шибко калеченные — куда лучше, нежели на прежней копи. Перунка даже не бросился с ходу их править, мол, не горит. Просто обождали, покуда они смоют с себя соль, и потащили с собой в аил, где народ с обоза уже вовсю шуровал по брошенным домам. Все полоняники-мужики с этой копи оказались из одного Рода Оленя, что обретался на закате от прежде освобожденных туров — знавали и тех, и самого Тугора. Они махом сообразили, какая удача на них свалилась, а потому и в одежу воинов сакха весьма споро обрядились, и с оружием их разобрались. Старшим у них был Чедомир — могучий детина лет тридцати с хвостиком — что тотчас попытался выказать освободителям свою волю. Даже могучие стати Драговита с Парвитом его ничуть не смутили — телом-то он им мало уступал. Чедомир с ходу потребовал несколько повозок, дабы набить их добром, что причиталось оленям, и заявил, что не намерен тут околачиваться. Что он, дескать, пойдет прямиком на родную землю.

— И чего ж это тебе тут причитается? — криво ухмыльнулся Небор, надзиравший, как его парнишки-куницы забивают в повозки добро, отобранное старшими мужами да признанными средь баб набольшими хозяйками обоза. — Иль ты тут что-то с боя взял? Тут твоей добычи нет, и не облизывайся. Коли на то пошло, так ты и сам наша добыча. А мы тут все есть добыча славных богатырей с гор, что на восходе. Это вождь Драговит явился к сакха, дабы нас из неволи выручить. Много нас тут, кого набралось из всяких родов-племен. Нас куниц полных два десятка. Туров полтора десятка, да степняков народа Сул под два с половиной. Бабы и вовсе кто откуда — мы и разбирать не полезли. А славнов, что под рукой Драговита, всего семеро, но последнее слово за ним держится. И оспаривать сие один ты такой храбрец нашелся.

— А мне ни туры, ни кто иной не указ! — с вызовом бросил Чедомир. — Я и своей головой горазд. И воли чужой над собой не потерплю.

К Небору шагнул второй по старшинству средь родовичей-куниц Русан, что отличался не только высоким ладным телом, но и недюжинным умом. Драговиту он сразу глянулся достоинством и осторожной повадкой вдумчиво за всем присматривать да на ус мотать.