Предрассветные боги (СИ)

— Может, и осталось чего, — равнодушно поведал Капкиай. — Я тут родился. И отец мой, и дед. Народу Сул теперь и я чужой. Чужой я и славнам, но у них могучие боги. С такими богами моя кровь будет жить в детях моих детей. У народа Сул нет таких богов, что сходят с семи небес. Боги сулов не берегут свой народ. А у славнов сам Дашь-Бог почтение к простому Капкиайю имеет. Сам Перун-Бог Капкиайя защищает. Сама ваша Морена-Богиня, что есть смерть, защищает. Ты знаешь защиту сильней?

— Слыхал я про Морену, — пробурчал Тугор, ухватив лапой единый оберег, что сохранил в полоне. — Да вот верится что-то плохо. Чтобы сама… она людям на подмогу пришла, так это…

— Айрул спроси. Айрул ее видала. Айрул ей в глаза смотрела. Айрул была там, где Великая богиня многих сакха одним взглядом отправляла в семь подземных миров. Волки! — каркнул он и наподдал коню пятками под брюхо.

Серые же давненько смылись помышковать на свободе. Но, теперь неслись к ним со стороны, где оставили на отдыхе обоз. А навстречу им поскакали Драговит и Северко с Рагвитом. Тугор с Капкиайем тоже поторопили своих мужиков, ведущих их малый обоз, но вослед богатырям не ринулись — те пошли степью вмах за развернувшимися обратно волками. Когда малый обоз добрался до коренного, оба увидали то, от чего веяло жутью. Мужики с бабами стаскивали одну к одной повозки, а семеро богатырей славнов отъехали на пару полетов стрелы и встали рядком. Из степи на них накатывало облако пыли, в коем уже видны были воины сакха, берущие разбег, и числа им не было.

Слезайте с коней — раздался в головах горцев с Ирбисом громовой приказ Перунки.

— А и верно, — заметил, спешиваясь и косясь на Гордеца, Ильм. — Подзаморили вы своих коней, покуда неслись сюда.

— Штаны ему не снять? — проворчал Рагвит, налаживая Ястреба шлепком по крупу обратно ко вздыбившемуся копьями да мечами обозу.

Драговит, так же распрощавшись с Гордецом, вытащил меч. Утвердился на расставленных ногах и глянул на Ирбиса, щерящегося рядом:

— Ты дуром-то, лебедь, не при. Это мы при своей полной силе, а тебя еще не вполне оделили. Не зарывайся. И резать их не вздумай! Перунке сила нужна. Бей по башке, дабы дух вышибить, но за кромку не отпускать.

— Эк, их разобрало-то! — задорно крикнул Парвит, поигрывая мечом. — Этак они нас в землю втопчут!

Первый ряд подлетающих воинов и впрямь взял добрый разбег. Но, где-то в полете стрелы от семи богатырей стал резко сдавать. А второй ряд и вовсе поотстал. Горцам было неведомо, как оно там виделось народу со стороны, но у них тут все шло тихо-мирно. Выскочив наперед, Драговит первым схватил вражьего коня за узду и дернул на сторону — здоровенная животина безропотно рухнула на бок, придавив вялого всадника. Драговит обрадовал его рукоятью меча по затылку, и едва успел завалить податливого сверх всякой меры конька из второго ряда. Рядом в поте лица трудились братья, коим становилось тесновато на этом лежбище квелых конских туш.

— Мужики, я гляну за ним! — выкрикнул Зван и повернул назад.

Краем глаза Драговит ухватил мальчишку, несущегося к ним со всех ног от обоза под присмотром Капкиайя и еще пяти мужиков.

— Вертайте назад! — заорал Зван, шагая навстречу богу.

Сторожа приостановились, но уходить не спешили. А Перунка со всей прыти влетел в руки Звана и махом оседлал его спину:

— Поспешай! А то они их там сейчас резать начнут!

— С чего бы? — подивился Зван, припустив бегом к нелепому побоищу.

— Кое у кого руки зачесались, — проворчал Перунка, крепче охватывая его шею. — Вам дай волю, так вы меня и вовсе без всего оставите. А я нынче порастратился. Мне надо!

Бог-не бог, а отпускать его от себя Зван и не думал. Шел за богом след в след, бдительно сторожась конских ног, что могли взбрыкнуть в единый миг. Перунка трудился, как проклятый, протискиваясь меж павшими, что отходили за кромку один за другим.

— Гляди, не тресни! — проорал издалека Рагвит, разгибаясь над очередной добычей.

Он был здорово запылен и раздосадован. Ильм смотрел на такие дела спокойно, как на любую иную работу, что просто нужно сделать, и, понятно, сделать хорошо. Северко, по своему обычаю, был холоден, ловок и быстр. Парвит, по своему обычаю, весел, хоть от его разухабистой лихости и осталось шиш да маленько — даже снулых коней поди-ка, попробуй валить наземь, так пупок разлезется. Ирбис кривил рожу, борясь с искусом перерезать всех, до кого дотянется, а Драговит иной раз дозволял ему выпустить пар, ибо на них бросилась аж целая полусотня. Так что у Перунки от парочки-тройки мертвяков не убудет. Тот же продолжал лазать в оседающей пылище, беспрестанно чихать и хапать, хапать, хапать жизненную силу. Потом стал подзывать к себе родичей и сбрасывать излишки силы в них. Вот и вышло, что в эту якобы битву они двинулись более усталыми, нежели выбрались из нее.

— Чистый лешак, — повздыхал Ильм, отирая щечки бога, отвалившегося от последнего замершего тела. — Выгваздался, будто тебя тут мордой по земле возили.