Предрассветные боги (СИ)

Глава 8

Глава 8

Домой

— Хайя-а-а-айя-айя-а-а-а, — тихо и нежно тянула славная женщина, что взялась выкармливать ее…, так получается, что дочь.

…………

Мара сидела у костра на шкуре, подобрав ноги, и смотрела на нее, не в силах избавиться от ощущения, будто видит все это сегодня впервые. А между тем, вот уже два месяца, как эта женщина приняла на себя все тяготы, связанные с кормлением и заботами о новорожденной Сиде. Богиню смерти до сих пор передергивало, случись ей припомнить, как рожают смертные — теперь даже участие в этом процессе с другой стороны не казалось ей таким же ужасным, как прежде. Нет, в качестве младенца она испытала гораздо меньше негативных эмоций, включая почти животный и плохо контролируемый страх за собственную жизнь. Вот когда она всеми своими печенками, как говаривали люди, осознала все трудности существования в теле женской особи местного вида разумных млекопитающих. И даже предприняла попытку пересмотреть прежнее законно отрицательное отношение к тому способу обретения латиями тел, при котором носитель можно просто забрать у любой здоровой аборигенки. Эта мысль ей понравилась, но координатор быстро все испортил, расставив по местам сросшиеся с подсознанием понятия допустимого и не допускаемого ни при каких обстоятельствах. Богиня смерти рассвирепела, отчего у всех присутствующих при родах помощниц, включая Лунёк, мгновенно появились сильные боли с височной и затылочной частях головы. Но, Сида порекомендовала ей вернуться к процессу, оставив эмоции на менее загруженный неприятностями день. И выродить ее, наконец-то, из себя наружу, если координатор высшего уровня приложения не желает вновь заниматься поисками тела для члена команды.

Мара совершенно не желала этого — в ней и так дожидалась своей очереди умалишенная латия, которой помимо тела предстояло еще создавать и практически новую личность. Терпеливо и основательно исполняя роль богини для людей, Мара абсолютно не рвалась обрести ту же роль и для латий. Бывшие соплеменники, в отличие от ныне существующих, не были благодарными последователями всех без разбора религиозных культов, что не обещало за пренеприятный труд ни обожания, ни трепета, ни преклонений. А уж такая вещь, как оценка проделанного труда существовала даже у бездушных латий. И потому созидание личности второго пилота, не способного сравнить прежнее с новым, а оттого и оценить объемы трудов, не воодушевляло. Сида вдруг припомнила, что ее коллега был пилотом высшего уровня приложения и незадолго до катастрофы стал командиром их субблока надземной разведывательной техники. Что показатели его… Новый приступ гневного раздражения роженицы заставил заткнуться так некстати предавшееся воспоминаниям рождаемое. И обратить свои усилия не только на процесс собственного появления на свет, но и на процедуру излечения больных голов помощниц.

Позже она оценила подвиг этих несчастных женщин и замученной девчонки, едва переживших высокую честь принимать роды у богини смерти. При условии, что сама богиня, и даже обе задействованные в процессе богини постоянно отвлекались и периодически наносили здоровью смертных ощутимый ущерб. При этом, как с уважением констатировали обе латии, пострадавшие всерьез переживали лишь о состоянии своих мучительниц, стойко игнорируя собственные проблемы. Не только Сида, но и давно привыкшая к парадоксальности мышления людей Мара преисполнились к ним весьма ощутимым чувством благодарности. На что крутившийся неподалеку Перунка философски заметил, что число спасенных ими рожениц вполне оправдывает такое отношение аборигенок. А пребывание в местных телах женского пола, по его мнению, начинает тлетворно действовать на сознание здравомыслящих латий, занятых вместо родов, всякой ерундой. И вот тут-то, как это ни странно, Мара впервые смутно ощутила то различие между собой и безопасником, которое было обусловлено именно нахождением в разнополых телах. Впервые на ее памяти индивида, сменившего за весь цикл существования его сознания множество тел-носителей, физические параметры тела оказали непонятное влияние на психику. Ни с того, ни с сего Мара вдруг почувствовала себя женщиной, и преувеличенно сильно захотела нанести Перуну физический ущерб. Причем, используя не энергию, а верхние конечности, вооруженные утяжеляющими их предметами.

…………

— Хайя-а-а-айя-айя-а-а-а…

— Мара, а ты чего, все злишься на Баиру? — подлезла под локоть привычно окаменевшей на своей шкуре богини Лунёк. — Оно ж и понятно: влюбилась в Драговита, — заявила недоучка голосом завзятой колдуньи, топтавшей землю до самых седин. — Я б за ним тоже увязалась, кабы кто дозволил. Отец вон вообще уши грозился оборвать, коли заикнусь. А любовь-то ведь не переспоришь. Верно?

Мара обернулась, и юная нахалка дрогнула, узрев боле схожие с черными камушками глаза богини. Она втянула голову в плечи и попыталась оторвать взгляд от этих нечеловечьих мертвых глаз, да куда там!

— Айрул, — тихо покликала богиня. — Окажи мне услугу.