Председатель

Первой в город в утренних сумерках вошла разведка – эскадрон с десятком ручных пулеметов. Следом – конница, броневики, пехота на грузовиках и телегах, конная артиллерия рейдовой группы. Охрану штаба и невеликий гарнизон застали врасплох, точно как сами поляки хотели устроить в Бердичеве.

Короткий бой – и Митины бойцы, указывая карабинами, выводят расшитых серебром польских офицеров на улицу. Когда патрули полностью перекрыли город, когда броневики заняли станцию и когда на Высокой горке встала батарея, в город вошли остальные силы Первой Конной.

– Слушай, а вот я чего не понимаю. А почему мы не использовали команды Болдырева? Ведь с немцами куда как хорошо вышло? – спросил Митя в минуту затишья у Нестора.

– Так в командах сколько поляков было! Балаховича помнишь?

– Корнета?

– Уже полковника, польской службы. И таких немало, всю нашу сеть сдали. И ладно бы тайники да склады… по тюрьмам сейчас много, а кого и застрелили.

Потом люди Разведупра потащили их смотреть взятых в плен польских генералов. И показали самого Пилсудского – в скромном френче и плоской фуражке с орлом. Махно вгляделся…

– Это же Мечислав! Помнишь, мы в Париже Чернова страховали?

Митя посмотрел внимательней – те же вислые усы, те же кустистые брови, крупный нос, только бороды нет…

– Точно, Мечислав!..

Глава 17

Осень 1919

– Э-э-э… православный крест?

– Где???

– Ну вот же, осевой бульвар, поперек – второй, два тупика и короткая улица наискосок.

Зодчие переглянулись, один простецким жестом полез чесать затылок.

– Всю планировку переделывать…

– Ага. Для житья беды большой нет, но представьте, как лет через тридцать будут писать, что архитекторы таким завуалированным образом подложили свинью пролетарскому государству.

– Весь план рушить не надо, – опечаленный Веснин ожил и решительно провел на чертеже пару линий, – вместо тупиков делаем сквозную, сводим все поперечные в пучок, на площадь. Заодно и парадный въезд оформим.

Соцгородок в Иваново-Вознесенске строили по инициативе местного жилкооператива для рабочих. Сами собрались, сами решили, сами наняли архитекторов. Когда мне об этом сообщил Кузнецов, я провел через ВЦИК постановление о «шефстве» – практика создания «образцово-показательных» объектов хорошо себя зарекомендовала, а жилья нам придется возводить много.

Кое-что за последние лет десять-двенадцать сделало Жилищное общество, но на всю страну этого никак не хватало. Некоторые горячие головы предлагали уплотнять буржуев, и вселять на их место рабочих, но буржуев-то мало, а рабочих много… Создание коммуналок в бывших доходных домах мне очень и очень не нравилось даже как временная мера. Посчитали, прослезились и пошли по привычному кооперативному пути – приняли программу государственной поддержки. «Буржуев» же профессорского, преподавательского и научного сословий вообще освободили от уплотнений-подселений – ну, разве что сами возжелают. И, кстати, таких возжелавших было немало, у многих приезжали молодые родственники учиться.

Естественно, когда на заводах заходила речь о создании строительного кооператива, горлопаны требовали отнять и вселить. Крикунам молча выдавали ордера на комнаты в конфискованных квартирах, а в довесок все квитанции с ценами – за воду, за электричество, за отопление, добавляли стоимость переезда и расчет времени на дорогу от дома до работы. По всему получалось, что новое жилье-то попросторнее будет, но вот содержать его, а тем более каждодневно мотаться из центра города на окраинный завод – так себе удовольствие. Тех, кто продолжал стоять на своем, селили вместе, эдакими вороньими слободками. Милиция, конечно, выла: публика там подбиралась специфическая. Скандалы через день, драки еженедельно… Что поделать – после гражданской войны нервы у народа завсегда расшатываются. Большинство же остальных «страждущих» после осмотра и подсчета записывались в жилкооперативы.

Вот в Иваново-Вознесенске и обкатывали «соцгородок». С водопроводом, канализацией, центральным отоплением, школой, клубом, больничкой, трамвайной линией и даже магазинами Коопторга. По единому плану, как цельный архитектурный комплекс. Ради такого дела поставили даже заводик – колонны и балки лить. И пенобетонные блоки. И шиферные листы. Работы хватит: домов сто пятьдесят штук, каркас в четыре этажа, а закончат здесь – и другие кооперативы подтянутся. Не останется завод без дела, да и технологию отработаем.

В нерасселенных покамест казармах и бараках тоже старались жизнь улучшить. Если в городе планировали ГЭС или ТЭС, то обязательно предусматривали электрификацию жилья. На паровозных и котельных заводах штамповали дровяные водонагреватели, которые можно было на любую кухню воткнуть. Городским Советам выдавали субсидии на прокладку водопровода и канализации.

Так дело пойдет – лет за пятнадцать, если расчеты верны, управимся. И тогда за решение жилищной и продовольственной проблем мне положены два конных памятника в золоте. Можно один, но на двух конях и с мастерком вместо сабли.