Председатель

Министры удивленно и даже завистливо захмыкали – валюта! Большая часть моих доходов шла нынче в службу Никиты Вельяминова, но в аккурат перед началом войны я обобрал на идеи Ronson, Imco и Zippo. За пять лет Кинг Жилетт и Макс Фактор развернули производство буквально миллионными тиражами – вещь-то оказалась незаменимая, особенно в окопах. А после войны выстрелила гейзерная кофеварка. Вот и поднимем социологию на деньги курильщиков и кофейщиков Европы и Америки.

– Далее. У нас есть кодекс законов о труде, обеспечивший рабочим свободное время. Но как видно из отчетов Нарминюста и Внудела, избыток свободного времени в сочетании с низкой культурой приводят к диким формам досуга – пьянству, хулиганке, беспорядочным половым связям.

– Мы отмечаем рост венерических, – поддержал Семашко.

– Таким образом, мы обязаны заняться свободным временем пролетариата. Расширить программы обучения…

При этих словах застонал Тулупов – проблема с преподавателями не решится даже через два года, после первых выпусков педагогических училищ. Ликбез вообще ведут все, кто умеет грамотно писать, хорошо хоть единую методику разработали.

– … занятия спортом…

– Площадок нет, – бросил наш вечный скептик Губанов.

– А на это есть третий способ занять время – субботники.

– Что, простите?

– Свободный труд свободно собравшихся людей. Добровольная и бесплатная работа на благо общества. Как при коммунизме, только сейчас.

– И как вы намерены внедрять это?

– Внедрять не надо, что такое толока – знают все. Вот и развить – советская толока в свободное от основной работы время. Благоустройство, площадки для занятий спортом, подмостки для выступлений, общественные здания – и так далее, точек приложений множество. Вот альбом проектов, разработанный Жилищным обществом – все объекты простые, любой можно построить за один-два дня при наличии бросового материала и рабочей силы.

– Не думаю, что хулиганье присоединится, – с сомнением протянул Джугашвили, глядя на Ленина.

– Не можешь – научим, не хочешь – заставим. Введем социальный уровень, способ учета полезности человека для общества. Отработал на толоке – плюсик. Отучился на курсах – плюсик. Пьяный на работе – минус. Выше уровень – больше благ человек может получить. Кредит, отпуск в санатории, зачисление на рабфак… Чем ниже – тем меньше, вплоть до передачи в суд и последующей изоляции.

– Контроль? – Ленин отложил сломавшийся карандаш и выдернул из стаканчика новый, заточенный до игольной остроты.

– Народный, через Советы, артели и профсоюзы. Регулярные открытые пересмотры уровня. Вводить предлагаю обычным путем – в трех-четырех губерниях, для обкатки.

– Эдак у нас рабочих не останется, – прогудел Вася Собко.

– А вам так уж нужен пьяный рабочий? Тем более, изолированных можно и нужно перевоспитывать, но тут слово Нарминвнудела.

Слово было простое – как и положено ведомству силовому, про методы силовые. Усиление охраны общественного порядка, создание бригад содействия милиции из сознательных рабочих. Товарищи министры предложили массовые облавы в криминальных гетто. Выловленных – судить и направить на строительство Беломоро-Балтийского канала, которое запланировали на весну.

По облавам пригласили выступить товарища Федорова, начальника московской милиции. От Гнездниковского до Кремля пять минут на автомобиле, позвонили – и вот он тут. Ваня докладывал толково и по делу, но плакался, что для полноценной операции не хватит сил. Тем более в масштабах страны, поддержал его министр. Но эту проблему разрешили быстро:

– Мы армию из Польши отводим, вот вам и силы. Направить по два-три полка поближе к месту облавы, две недели на вхождение в курс – и приступить.

Одновременно во всех крупных городах… Хитровка, Лиговка, Подол, Молдаванка… Полная секретность подготовки… Обеспечение возложить на товарища Савинкова… Единогласно.

В Москве прибывшие с запада полки разместили в Иоанно-Предтеченском монастыре, Покровских казармах и Воспитательном доме, взяв Хитровку в клещи. И две недели хитрованцы привыкали к виду ротных колонн, топающих мимо по разнообразным военным делам, так что одновременное выдвижение трех полков никого не обеспокоило. Войска и милиция замкнули оцепление и начали зачистку, задерживая поголовно всех. Затем примерно две тысячи человек отконвоировали в Спасо-Андронниковский монастырь, где заблаговременно развернули фильтрационный лагерь. Без крови не обошлось – в четырех местах криминал оказал сопротивление, итого около двадцати трупов и полсотни раненых, милицейских погибло трое. Причем в силу недоработки – ну не получили мы точные планы подземелий, как ни старались инженеры Моссовета. Отсюда и потери в катакомбах подвалов и канализации.

Урки хорохорились, кидались в блатные истерики типа «я на фронтах кровь проливал, имею право!», однако московский сыск во главе с Маршалком работал четко. Буквально через день военно-полевой суд приговорил за убийства семь человек к высшей мере. Их показательно расстреляли прямо там, в монастыре, на глазах остальной публики. После чего все истерики как рукой сняло.