Председатель

– Товарищи, среди нас как минимум четверо юристов, – Муравский последовательно показал на Ленина, Савинкова, Чернова и себя. – Мы все знаем, насколько необходима независимость суда. И отлично помним, в какой фарс превращалась царская юстиция при давлении сверху. Поэтому я считаю категорически невозможным влезать в судебные дела с политическими решениями, иначе черт те что начнется.

– Ваши предложения? – как обычно, резко вскинулся Ленин, не любивший пространных речей.

– Передать дело в суд высшей инстанции. Разделить арестованных на группы. По кому есть неопровержимые доказательства – полноценный приговор, чтобы все поняли, как предлагал товарищ Чернов. Немецких граждан Дегера, Бадштейнера и Майзеля объявить нон грата и выслать. Тех подсудимых кто раскаялся – освободить под подписку о невыезде. Остальные дела вернуть на доследование, завершить в течение полугода.

– Еще желающие высказаться?

– Позвольте мне, – я немного подвинул катнулся вперед на любимом кресле с колесиками. – Мы, похоже, совсем забыли о профилактике. Поставили старых спецов на должности и пустили на самотек. Предлагаю систематически проводить в рамках рабочего контроля проверки, можно совместно с КБС, и отстранять спецов, если профсоюз может обосновать, что их действия вредны. И, разумеется, не только на шахтах – на заводах и фабриках тоже. Если же они прямо подпадают под статьи Уголовного кодекса, то судить по всей строгости закона. Но прошу заметить, что суд в Донбассе перегнул палку, назначив высшую меру в случаях, когда она вообще не предусмотрена.

– Да, это нужно напомнить народным судьям постановлением Верховного Суда, – поддержал меня Муравский.

На том и завершили Исполком – усилить контроль и встряхнуть старых спецов, но без жестокостей. В конец концов, у нас полно невырытых каналов, руки нужны.

Расходились, как и положено революционерам, огородами, остались я, Красин да Савинков.

– Как там подготовка Первомая?

Еще осенью мы решили, что Советам не хватает государственных праздников, а что может быть лучше, чем День международной солидарности трудящихся? Тем более войны у нас закончились, левое движение в Европе сильно укрепилось, так что есть повод собраться и отметить. Ну и заодно подумать, а не организовать ли нам свой Интернационал, советский? Пригласили всех, до кого смогли дотянутся – немцев, поляков, итальянцев, китайцев, финнов, профсоюзы, просоветские партии… Практически конгресс.

– Все неплохо, почти все приглашенные едут, – наконец-то улыбнулся Красин.

– А с царским семейством?

– Прием активов почти завершен, до праздника отправим последних.

Царское семейство меняли, как военнопленных, только не на таких же сидельцев, а на царское же достояние за рубежом. Получили доступ к счетам в Дании – уехала Мария Федоровна. К счетам в Англии – Ольга и Анастасия. Во Франции – Сандро и Мария. Вот и остались только сам Николай и Татьяна, с ними доктор Боткин и прислуга, а Собко уже готовил поезд, чтобы вывезти последние осколки империи, к вящей радости монархистов.

И будет у нас клуб изгнанных помазанников: Николай в Дании, Вильгельм в Голландии, Виктор-Эммануил в Испании. Еще Георга аглицкого в Бельгию законопатить, совсем бы хорошо стало – пусть себе кузены сидят на задворках и в гости друг к другу ездят. Но тут дело такое, пока неясно, как английский пролетариат справится.

Под конец разговора Красин, оглядывая перевезенную из Сокольников мебель кабинета заметил мне:

– Я же говорил, что жить здесь не хуже!

– Леса очень не хватает.

– Ну, знаешь! Что теперь, из-за тебя столицу в Сибирь переносить? – засмеялся Борис.

– Хорошая мысль. Не в Сибирь, конечно, а куда-нибудь в Самару, например.

– Ладно, шутки в сторону.

И Савинков огорошил меня тем, что у эсеров назрел раскол. Я это предполагал и раньше, но не знал, что все зашло так далеко – Авксентьев, Спиридонова и Чернов уже почти поделили партию на правых, левых и средних. И что-то мне подсказывает, что правые эсеры выдавят остатки кадетов из уютной ниши и сами станут оппозицией. Возможно, в оппозицию, только слева, уйдут и стремительно консолидирующийся Союз синдикалистов, где появились сильные лидеры – Боровой, Волин, Аршинов… Но как оказалось, это были только цветочки, поскольку Борис и Леонид закинули пробный шар об организации партии «практиков»… Тут было о чем подумать – в нее попадут лучшие организаторы из всех ветвей Союза Труда и и такая партия наверняка станет правящей. С одной стороны, хорошо, меньше идеологической грызни. С другой – есть опасность выродиться в чисто технократическую группу, без какой-либо идеи.

Слушавшая наши разговоры Наташа чем дальше, тем больше кусала губы, а потом все-таки решилась:

– Мальчики, у меня есть очень серьезные сведения, но обещайте мне, что никому и ни за что их не расскажете.

Мы тут же пообещали.

– Не спрашивайте, откуда знаю, просто примите к сведению. У Старика редкая болезнь мозга, она прогрессирует, пять-шесть лет и он будет неспособен работать.