Предшественники Дарвина в России

различными плодами, чем на тех, которые цитаются только

мясом, которое сами добывают, или той пищей, которую

они получают из рук человека. Ибо мясо и обработанная

пища по своему составу таковы, что они уже сходны

с природой животных, которые употребляют их в

качестве своей пищи. Напротив того, растения и их плоды

содержат в себе все свойства почвы, поскольку они

остаются сырыми и необработанными» (стр. 23—24).

Здесь в элементарном виде проводится мысль, что

питание организмов играет большую роль в

видообразовании. Эта идея оказалась вполне созвучной с нашей

современной биологической наукой. Например, Мичурин

придавал, как известно, большое значение питанию

сеянцев при выводе новых сортов плодовых и ягодных

растений. Он считал, что воспитание всходов при особом

составе почвы изменяет их наследственные свойства, и

придавал этому положению широкое общее значение.

39

Каверзнев не развил этой теории подробно, да по

состоянию науки того времени он и не мог этого сделать,

но и того, что он написал в своей диссертации, вполне

достаточно для того, чтобы причислить его к ранним

предшественникам великих эволюционистов XIX в. По

своим взглядам он ближе других к Ламарку и Жоффруа

Сент-Илеру, которые выступили несколькими

десятилетиями позднее. Не надо забывать, что, высказывая эти

идеи, Каверзнев был начинающим ученым, который не

мог подвергнуть эти мысли экспериментальной проверке

и которому обстоятельства не дали возможности развить

свою научную деятельность. Заметим также, что в эпоху

появления его диссертации ни сравнительная анатомия,

ни палеонтология не существовали еще как научные

дисциплины. Можно не без основания предположить,

что, если бы Каверзнев не был потерян для науки

в молодом возрасте и пути его научного развития были

благоприятны, — наша родина имела бы в его лице

крупнейшего русского биолога XVIII в.

О смелости и широте его взглядов свидетельствуют

некоторые места его сочинения, где он говорит не только

об изменчивости видов, но ставит вопрос об общем

происхождении и родственной связи всех животных, не

исключая и человека. Эта мысль получает, по его

мнению, подкрепление при сравнительном изучении

внутреннего строения животных, — изучении, которое в его время

только начиналось. «Если принять в качестве главного

признака пород, — пишет Каверзнев в начале своей

диссертации, — не способность к размножению, но сходство

частей, из которых состоит тело животных, то под конец,

тщательно изучив и приметив части тела всех животных

и сравнив их друг с другом, надо будет само собой

признать, что все животные происходят от одного ствола.

Ибо, не говоря об органах пищеварения, кругооборота

соков, органах размножения и движения, которые

необходимо должны иметь все животные, у животных само

собой наблюдается удивительное сходство, которое по

большей части сочетается с несходством внешней формы

и по необходимости должно пробуждать в нас

представление, что все было сделано по одному первоначальному

плану. С этой точки зрения можно бы, пожалуй, считать,

что не только кошка, лев, тигр, но и человек, обезьяна

и все другие животные составляют одну единую семью.

40

И если бы кошка, действительно, была бы

переродившимся львом или тигром, то могущество природы не

имело бы более никаких границ, и можно было бы твердо

установить, что она от одного существа с течением

времени произвела организованные существа всевозможных

видов» (стр. 10—11).

Интересно, что в первых строках своего сочинения

Каверзнев прибег к приему, который часто употреблялся

учеными того времени с целью несколько затушевать

свою слишком смелую и потому опасную для автора

позицию: он вначале вкратце изложил официально

принятую тогда теорию неизменности и постоянства вида и

те доводы, которые обычно приводились в ее защиту. Но,

как видно из дальнейшего, он сделал это лишь для того,

чтобы опровергнуть эту теорию, показав на фактах

изменяемость видов.

Остается сказать несколько слов о судьбе диссертации

Каверзнева, потому что, по латинской пословице, и книги

имеют свою судьбу. В немецком оригинале,

напечатанном, как указано выше, в Лейпциге в 1775 г., она

осталась неизвестной в России. Если некоторые наши

академики и знали о ней, то замолчали эту работу.

Тем неожиданнее было появление в 1778 г. русского

перевода диссертации Каверзнева, сделанного учителем

немецкого языка смоленской духовной семинарии Иваном

Морозовым и изданного в Петербурге под заглавием:

«Философическое рассуждение о перерождении

животных». По неизвестным нам мотивам переводчик снял имя

Каверзнева, выбросил его предисловие и совершенно

затушевал происхождение книжки, оставив лишь указание,

что это перевод с немецкого. Таким образом, было

совершенно невозможно догадаться, что это оригинальное

сочинение русского автора. Лишь спустя полтораста

лет, в 1937 г., пишущему эти строки удалось установить

принадлежность этого сочинения Каверзневу, а затем

обнаружить в архивных материалах и сведения об

авторе. 1

1 Личность Каверзнева и его судьба заинтересовали и

литераторов. В 1953 г. появился исторический роман Ры ленков а: «На

старой Смоленской дороге», где среди действующих лиц показаны