Предшественники Шекспира

Одновременно съ этимъ правительство рѣшилось принять мѣры строгости противъ крайней протестантской партіи, которая стала явно выказывать свое нерасположеніе къ установленной церкви ¹⁹⁸). Пуритане находили, что англійская церковь не довольно рѣшительно порвала свои связи съ папизмомъ и настоятельно требовали; уничтоженія церковной іерархіи и всей обрядовой стороны богослуженія. Настроеніе пуританъ тѣмъ болѣе казалось опаснымъ правительству, что самый духъ ихъ доктринъ былъ враждебенъ монархической власти. "Позвольте мнѣ предостеречь васъ — писала Елисавета Іакову въ 1590 г.,- что какъ въ вашемъ королевствѣ, такъ и въ моемъ, возникла секта, угрожающая опасными послѣдствіями, которая желала бы, чтобы вовсе не было королей, а только присвитеріи, и сама стремится занять наше мѣсто, отрицая въ то же время ваши привиллегіи и прикрываясь словомъ божіимъ. Да, за нею намъ должно хорошенько смотрѣть ¹⁹⁰). Дѣйствительно, желая устроить церковь по образцу христіанскихъ общинъ Женевы и Цюриха, пуритане крѣпко стояли на томъ, что свѣтская власть не имѣетъ никакого права вмѣшиваться въ церковныя дѣла. Они шли даже дальше и требовали подчиненія государства церкви ²⁰⁰). Елисавета очень хорошо понимала опасность пуританскихъ доктринъ для монархической власти, доктринъ, грозившихъ превратить государство въ теократическую республику. Еще въ 1569 г., когда пуритане не думали оказывать явной оппозиціи правительству, она говорила французскому посланнику Ламоту, что для правительствъ одинаково опасны какъ католическая теорія, въ силу которой папа можетъ разрѣшить подданныхъ короля отъ данной ими присяги, такъ и протестантская, признающая за подданными право низлагать своихъ монарховъ ²⁰¹). Рѣшившись покончить съ пуританами, Елисавета нашла себѣ усерднаго пособника въ лицѣ непреклоннаго прелата Уитгифта, возведеннаго ею въ санъ архіепископа кэнтерберійскаго (1583). Учреждена была особая коммисія (High Commission Court) — родъ инквизиціоннаго трибунала — снабженная исключительными полномочіями и состоявшая изъ сорока четырехъ членовъ, между которыми было двѣнадцать епископовъ. Она должна была слѣдить за всѣми малѣйшими уклоненіями отъ церковныхъ правилъ, преслѣдовать еретическія книги и т. д. Она имѣла право подвергнуть каждое изъ подозрѣваемыхъ лицъ духовнаго сана строгому допросу по всѣмъ пунктамъ англиканскаго вѣроученія; отвѣты свои подозрѣваемый долженъ былъ всякій разъ подтверждать клятвой. Бывали случаи, что обвиняемыхъ подвергали не только заключенію, но даже пыткѣ. Такая неслыханная духовная тираннія возбудила негодованіе даже среди самого правительства. "Ваши вопросные пункты — писалъ Уитгифту Борлей — полны такой казуистики, такихъ тонкихъ подраздѣленій, что, я думаю, имъ могли бы позавидовать сами испанскіе инквизиторы". Къ этому же времени относится появленіе безчисленныхъ пуританскихъ памфлетовъ, направленныхъ противъ тиранніи епископовъ. Мы не будемъ касаться вопроса, насколько пуритане — если смотрѣть на нихъ сквозь призму религіозныхъ страстей, волновавшихъ XVI в. — были виною воздвигнутыхъ на нихъ гоненій; другими словами, насколько пуританизмъ, какъ религіозная система, мѣшалъ имъ быть вѣрными подданными Елисаветы; несомнѣнно, что и въ этомъ, какъ и во всѣхъ подобныхъ случаяхъ, изувѣрство не замедлило перейти черту необходимости. Какой же былъ результатъ всѣхъ этихъ крайнихъ мѣръ, позорящихъ собою славное царствованіе, Елисаветы? Возвысили-ли онѣ по крайней мѣрѣ авторитетъ установленной церкви въ глазахъ народа? Содѣйствовали-ли онѣ примиренію враждовавшихъ между собой религіозныхъ партій? На всѣ эти вопросы придется отвѣчать отрицательно. Правда, протестантизмъ при Елисаветѣ пустилъ глубже свои корни въ народную жизнь, и государственная церковь устояла, благодаря силѣ и популярности солидарнаго. съ ней правительства, но она не сдѣлалась источникомъ примиренія между католиками и пуританами; и тѣ и другіе одинаково ненавидѣли ее и другъ друга и ждали только случая, чтобъ отомстить ей за вытерпѣнныя ими страданія. Да и сама церковь, связавъ свои интересы съ интересами деспотизма, перестала быть независимой общественной силой, утратила свое возвышенное значеніе и въ послѣдующей борьбѣ общинъ съ королевской властью, стоя на сторонѣ послѣдней, сдѣлалась однимъ изъ главныхъ тормозовъ народной свободы.