Предшественники Шекспира

Къ концу царствованія Елисаветы духъ парламентской оппозиціи мужалъ съ каждымъ днемъ и наконецъ въ 1601 г. палата почувствовала себя настолько сильной, что рѣшилась датъ твердый отпоръ постоянно возрастающимъ притязаніямъ короны.

Дѣло шло объ отмѣненіи одной изъ самыхъ обременительныхъ для народа прерогативъ короны. Въ началѣ царствованія Елвсаветы правительство, пользуясь уступчивостью палаты, часто вторгалось въ область законодательной власти и мало-по-малу присвоило себѣ право выдавать отдѣльнымъ личностямъ патенты на исключительную торговлю нѣкоторыми предметами. Елисавета щедро раздавала такіе патенты своимъ многочисленнымъ любимцамъ, а тѣ уже въ свою очередь отдавшимъ ихъ на откупъ различнымъ промышленникамъ. Вслѣдствіе этого предметы, включенные въ монопольные листы — а между ними было не мало предметовъ первой необходимости какъ то: желѣзо, уголь, уксусъ и т. д. — сильно вздорожали, и вся тяжесть этого косвеннаго налога обрушилась на бѣдныхъ покупателей. Уже за долго до 1601 г. въ палатѣ общинъ подымались голоса, возстававшіе противъ такого порядка вещей и призывавшіе палату пріискать мѣры къ его устраненію, но всякій разъ правительство успѣвало затушить дѣло, а лордъ — хранитель печати отъ лица королевы выражалъ надежду, что вѣрные подданные ея величества, конечно, не посягнутъ на эту прерогативу, составляющую самый драгоцѣнный алмазъ въ коронѣ королевы и т. п. Наконецъ палата потеряла терпѣніе, 27 октября 1601 г. Лоренсъ Гайдъ, при одобрительныхъ кликахъ палаты, сказалъ сильную рѣчь противъ монополій. Онъ предаль поруганію тѣхъ пьявицъ, которыя обогащаются на счетъ народной нищеты и горячо возсталъ противъ неслыханныхъ полномочій, даруемыхъ отдѣльнымъ личностямъ въ ущербъ общему благосостоянію. Когда же послѣ этого громоваго вступленія, онъ перешелъ къ перечисленію предметовъ, включенныхъ въ монопольные патенты, кто то изъ толпы громко спросилъ: "развѣ хлѣбъ не включенъ еще въ это число? Смотрите — продолжалъ тотъ-же голосъ — если мы теперь-же не вырвемъ съ корнемъ зла, то до слѣдующей сессіи и торговля хлѣбомъ станетъ монополіей". Тщетно Бэконъ, Робертъ Сесиль и др. пытались утишить взрывъ общественнаго негодованія, Жаркіе дебаты длились нѣсколько дней и большинствомъ голосовъ было рѣшено провести билль объ уничтоженіи монополій. Между тѣмъ слухи о томъ, что происходитъ въ палатѣ разнеслись по Лондону и народъ поспѣшилъ подкрѣпить требованіе палаты своимъ грознымъ и негодующимъ голосомъ. "Одно мгновеніе — говоритъ Маколей — казалось, была опасность, что долгое и славное царствованіе Елисаветы будетъ имѣть позорный и бѣдственный конецъ. Но она съ удивительнымъ умомъ и присутствіемъ духа отклонила распрю, стала во главѣ партіи реформы, исправила зло, трогательнымъ и достойнымъ языкомъ поблагодарила палату общинъ за ея заботливость о благѣ общемъ, снова привлекла къ себѣ сердца народа и оставила своимъ наслѣдникамъ достопамятный примѣръ того, какъ государю слѣдуетъ поступать съ общественными движеніями, которымъ онъ не имѣетъ средствъ противиться ²⁰⁸)".

Правительство, которое до того дорожило народной любовью, что безъ всякаго колебанія рѣшилось поступиться своими правами лишь бы сохранить ее, такое правительство вполнѣ заслужило свою популярность, и если оно иногда позволяло себѣ переступать черту законности и совершало достойные порицанія поступки, то благодарный народъ всегда готовъ былъ забыть ихъ. Теперь ужь прошло около трехсотъ лѣтъ съ тѣхъ поръ какъ бренные остатки Елисаветы опочили въ вестминстерскомъ аббатствѣ. Великіе вопросы, волновавшіе ея царствованіе, утратили всякой жизненный интересъ для нашего времени и давно сданы въ архивъ; забыты даже имена ея министровъ и сподвижниковъ, раздѣлявшихъ съ ней заботы по управленію страной, но эпоха ея до сихъ поръ не перестаетъ казаться англичанину золотымъ вѣкомъ его національной исторіи, и "память великой королевы все еще дорога сердцамъ свободнаго народа ²⁰⁹)".