Предсказанное. Том 2

Стражники-«киборги» попятились, ворочая головами в сложных зеркальных шлемах. Воля Лондона перестала контролировать их сознание, и они начали приходить в себя.

— Пока, ребята, — помахал им рукой Железовский, включая транслятор орилоунского метро.

Через мгновение коридор опустел. Только после этого охранники каземата сообразили, что произошло, и подняли тревогу. Но догнать беглецов было уже невозможно.

ГЛАВА 17 СТРАННЫЙ АТТРАКТОР

После встречи с Железовским Маттер запил. Жена, молча сносившая его капризы, попыталась бороться, прятала бутылки с вином и крепкими напитками, но Герхард легко находил их и напивался до бессознательного состояния, похожего на паралич. Из этого состояния его не смогли вывести ни жена, ни Ландсберг, ни медики, вызванные начальником отдела ИПФП. Лишь спустя трое суток Маттер очнулся — сам, без посторонней помощи, поискал очередную бутылку, не нашел и едва не задушил жену, рискнувшую ему возразить на требование: «Принеси водки!»

Гертруда заплакала, впервые в жизни, и это вдруг отрезвило разбушевавшегося интрасенса — тоже впервые в жизни.

— Прости… — прохрипел он, падая на кровать. — Я не хотел… дай опохмелиться… а то помру… обещаю больше не пить…

Гертруда вышла из комнаты и вскоре принесла бутылку текилы.

Маттер сделал несколько глотков, снова рухнул на кровать. Но долго не выдержал, бросился в туалетную комнату, где его вырвало. Жена терпеливо вымыла его, вытерла насухо, довела до кровати, дала огуречного рассола, который принес кто-то из сотрудников института. Герхард выпил целый литр и уснул. Проснулся через несколько часов, увидел сидящую рядом жену, некоторое время смотрел на нее, словно вспоминая, кто она и что здесь делает.

— Пить хочешь? — встрепенулась Гертруда.

Он кивнул. Взял протянутую кружку.

— Я свинья, да?

— Ты переутомился…

— Неправда! Я вел себя как свинья! Как ты все это терпишь?

Гертруда слабо улыбнулась.

— Я люблю тебя.

— Как странно… я забыл это слово… сколько лет мы живем вместе?

— Тридцать восемь.

— Черт побери! Не может быть!

— Может…

— Как же я тебе, наверное, надоел своими фокусами…

Гертруда промолчала.

Он криво улыбнулся.

— Конечно, надоел… а ты все равно терпишь. Удивительное существо — женщина… Прав был древний мудрец, утверждавший, что женщина любит не «за что», а «вопреки».

— Не всегда, — тихо возразила она. — Ты умный и доверчивый… но слабый. Тебя легко обмануть… и надо защищать.

— Меня? Защищать? — Он засмеялся и тут же умолк: закололо в боку. — Впрочем, ты права, меня надо защищать, но прежде всего от себя самого. Подскажи, как мне теперь жить после всего этого? Меня же считают предателем!

— А ты себя кем считаешь?

Он подумал, откинувшись на подушки, пожал плечами:

— Я не хотел такого финала… так получилось.

— Неправда, — тихо, но твердо сказала Гертруда.

Маттер посмотрел на нее с удивлением.

— Ты тоже считаешь меня предателем?

— Нет, не считаю. Но ты никогда не думал о последствиях своих поступков. Никогда! Тебе было наплевать, что о тебе думают другие, для тебя всегда существовали только две абсолютные парадигмы: твоя работа и ты сам. Разве не так? Вот и случилось то, что случилось. Вообще удивительно, что ты только сейчас получил этот урок. Провал должен был произойти гораздо раньше, тогда и последствия были бы менее значимы. Но ты привык жить, не оглядываясь на ошибки, а меня никогда не слушал.

— Я работал как проклятый! — с обидой проговорил Герхард. — Я ученый.

— Прежде всего надо оставаться человеком. Я все ждала, когда же ты повзрослеешь, начнешь думать не только о себе, но так и не дождалась. Эксперимент слишком затянулся, его пора сворачивать. Попробуй жить один.

— Что?! — не поверил ушам ксенопсихолог. — Ты бросаешь меня?!

— Да, я решила уйти. Надо было сделать это еще тридцать пять лет назад, тогда и я была бы счастлива.

— Но мы прожили вместе тридцать… э-э, тридцать восемь лет! Разве нам было плохо?

— Тебе было хорошо. Ты делал все, что хотел. А я была твоей рабыней. Все, хватит! — В голосе Гертруды зазвучала непривычная твердость, женщина встала со стула у кровати. — В пакете твои любимые пирожки с вишней, в термосе травяной настой.

— Подожди! — Маттер приподнялся на локтях, все еще не веря в реальность происходящего. — Ты прямо вот так и уйдешь?

Она улыбнулась, грустно и участливо.

— А как надо уходить?

— Ну… собраться… посидеть…

— Спасибо, уже насиделась. А собраться… что у меня есть, чтобы долго собираться? Одно платье, две юбки, уник… Ты ведь за время нашего супружества подарил мне всего один перстень и сережки. Вот и все мое богатство. Прощай, Гера. Может быть, одному тебе будет свободней жить и работать.

Она пошла к двери, взяла сумку у порога, обернулась:

— Казимир заходил несколько раз, просил позвонить ему, когда ты придешь в себя. Позвони ему сам. Мне кажется, он изменился.

— Подожди!..

Дверь открылась и закрылась. Стало тихо. И пусто.