Предсказатели

…Келлер сидел у камина и слушал. Кэтти походила на яркую куклу с раскосыми глазами — звезду театра марионеток. «Это тонкая стилизация. Женщина воистину талантлива. — понял Юлий. — Ей не хватило только двух вещей — денег на рекламу и подходящего общественного настроения». Он слушал печальную мелодию и снова видел туман. В тусклых сумерках мальчишка-адепт брел к ручью с пластиковым ведром, в низине клубилась влажная мгла — белая и густая, словно дым, но без горечи и тревоги, присущей настоящему дыму.

— Спасибо, — отозвался он через час. — Я оценил ваше искусство. Оно выглядит достойно. Хотите поужинать?

Она согласилась с готовностью бездомного голодного человека, и Келлер задумался, вести ли женщину в дорогой ресторан. Идею заказать ужин на дом она встретила с радостью, после ужина осталась до утра, а потом еще на день. В конце концов Кэтти задержалась на неопределенное время. Она была похожа на темную лису или кошку, и, как кошка, оказалась привязана к месту. Ее стремление не выходить на улицу воистину поражало.

«Ты самый замечательный во всех отношениях. Я бы умерла без тебя».

Обученный адепт Оркуса знал цену таким манипуляциям, но слушать все равно было приятно. Он уже подумывал о том, чтобы потратить некоторую часть личных сбережений и дать женщине первоначальный толчок к славе.

Развязка наступила внезапно. Келлер просматривал документы канцелярии, и почти случайно наткнулся на короткий текст: «Дополнение к спискам лиц, объявленных вне закона на пятое февраля. Крис Мимиан — муниципальный рабочий. Тит Райт — финансист. Катерина Снег — женщина без определенных занятий…»

Теперь внезапное появление Кэтти и ее нежелание выходить на улицу предстали перед Келлером во всей красе. Он явился домой в бешенстве, потому что сам лгал умело и, охотно прибегая ко лжи, не любил эту способность в других. Певица съежилась, едва увидела референта, и ее непритворный ужас немного остудил его.

— Я все знаю.

— Тогда мне пришла пора убираться вон.

Она принялась укладывать сумку, без конца подбирая и роняя белье и косметику (в основном подарки самого Келлера). Он ждал ее ухода, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Кэтти роняла вещи, подбирала их, плакала, роняла и подбирала. В конце концов Келлер не выдержал, хотя знал, что мельчайшая уступка жалости может привести к катастрофе.

— Что ты натворила?

— Ничего.

— Точно ничего, может быть, спуталась с кем-нибудь?

— Не угодила одному влиятельному преторианцу. Этот человек слишком торопился, был груб, и я его оттолкнула. Он был пьян, оступился и упал. Я не виновата, что он ударился виском!

— Больше ничего?

— Ничего, клянусь. Я испугалась и убежала, потом вспомнила про тебя. Прости. Надо было отправиться в полицию и сказать правду. Это просто несчастный случай. Я уверена, еще не поздно оправдаться.

Референт диктатора промолчал. Кэтти тешила себя иллюзией. «Никто не поверит, что она не была подослана. Даже если бы и поверили чудом — документ с ее приговором опубликован. Эта машина не имеет обратного хода».

— Ночью ты не уйдешь. Поговорим завтра и не наспех.

Келлер закрылся в кабинете и долго смотрел в пустое и черное ночное окно. Утром он уехал на службу, пока женщина спала.

Оттон в музее не появлялся. Юлий продумал предстоящий разговор до мелочей, перепробовал десяток вариантов и каждый из них забраковал. «Все бесполезно, — понял он с глухой ненавистью. — Мою просьбу о мести, допустим, о смерти подлеца Джено, Старик принял бы с пониманием. Но просить у диктатора помилования безвестной певички, полупроститутки, значит безнадежно уронить себя. Он убьет Кэтти просто так, чтобы (в меру своих понятий) сделать меня свободным».

Келлер подержал в руках свою любимую статуэтку (фигурку цапли в полете), а потом вернулся в библиотеку. Терминал императора включился сам собой, словно давно ждал нового хозяина. Хвала давным-давно сбежавшему программисту — нужные навыки вспомнились сами собой. «Опубликованный список смертников изменять бесполезно». Келлер поступил гораздо тоньше — создал фиктивный список приговоров, приведенных в исполнение, и включил в него Кэтти. Потом поработал с картотекой жителей Порт-Иллири и заменил в ее фамилии одну букву. Формально прежняя Кэтти была мертва и спасена на деле.

Юлий, как мог, скрыл следы взлома в системе и вышел из дворца в холодном поту. Уже из дома он позвонил в канцелярию: «Я болен, простудился, подхватил инфекцию». Кэтти плакала и обнимала ноги спасителя, но через час Келлер успел пожалеть о содеянном. Пути назад были отрезаны, оставалось только ждать последствий. Он охотно вышвырнул бы певицу под дождь, но не смог, потому что и впрямь заболел и нуждался в ее помощи. Лежа под одеялом, Келлер метался в лихорадке, а, очнувшись, видел красивое искаженное горем лицо.