Представление должно продолжаться

– Но зачем? Не лучше ли сейчас, пока еще ничего не ясно, остаться дома? Ты же в отпуске, и не должен… Всякое может случиться. Члены домового комитета… Ты мог бы возглавить оборону дома, организовать дежурство…

– Мама, я – боевой офицер!

– А как же мы?! – в голосе близкие слезы.

– Мама, ты помнишь, что сказала Любовь Николаевна? Твое место навсегда – в моем сердце… Я ухожу. До моего возвращения не выходите на улицу без нужды, если начнется стрельба, не подходите к окнам, старайтесь находиться во внутренних комнатах. Моника, прошу тебя, присмотри за мамой.

– Не беспокойся. Иди, – она поцеловала его и перекрестила вслед.

Он был благодарен ей за малословие, в этот момент оно казалось удивительно уместным – в критические минуты женщины из польской шляхты без сомнения умеют вести себя достойно.

Стукнула дверь, стихли шаги на лестнице. Старая кошка, изрядно напуганная всем, происходившим в доме в последние дни, бесшумно выглянула из кладовой – и попятилась, будто не узнавая знакомого места.

* * *

Глава 12, В которой в Москве происходит восстание, а герои романа исполняют свой долг. Как умеют.

– Красногвардейцы рвутся в бой, но не имеют никакой, даже начальной военной подготовки, и имеют всего одну винтовку на троих, а то и на пятерых. Противостоят же нам кадровые военные. Наше дело правое и мы должны победить. Но как?! – трое совсем молодых людей, по виду фабричные, едва ли не приплясывают на месте.

В просторном гулком зале стоит такой шум, как будто идет крупный дождь, и одновременно большие деревья гудят под ветром.

Странно одетый коренастый человек в наброшенной на коричневый гражданский костюм солдатской шинели поднимает лицо с заметными шрамами от старых ожогов:

– Из Петрограда через Архангельск получена радиограмма с крейсера «Аврора». Вот она.

– Читайте, товарищ Январев! Читайте немедля!

Люди движутся, как молекулы. Где теплее, там движение ускоряется. Вокруг Январева завивается смерчик из серых шинелей и темных рабочих курток, потом образуется небольшая толпа.

– «К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено!

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»

– Ура! Да здравствует! – гремит в зале. В воздух летят шапки, кепки, фуражки, бескозырки.

Какой-то бородач в крестьянском зипуне плачет, присев у колонны. Его ободряюще хлопает по плечу матрос – загорелый, в черном бушлате и с серьгой в ухе. Он поднимает бородача на ноги, и они крепко обнимаются.

– Свобода! Революция! Пролетариат!

Всеобщее воодушевление. Все слова – с заглавной буквы. Горящие глаза. И шуршание революционно-вездесущих семечек под ногами.

В небольшой комнате, где раньше отдыхали губернаторские слуги, несколько человек склонились над картой Москвы.

– Нужно немедленно отправить группы товарищей из числа красногвардейцев, чтобы занять почту, телеграф и междугородный телефон. Обеспечить охрану Московского совета и Политехнического музея – там вечером состоится объединенное заседание Советов рабочих и солдатских депутатов.

– Оружие – первейший вопрос! Красной Гвардии как воздух необходимо оружие!

– В 1905 году на Пресне было также, – улыбается Январев. – По-видимому, это вечный вопрос любого восстания…

Молодые рабочие смотрят на Январева с уважением и почти восторгом – он был на пресненских баррикадах!

– Во многие домовые комитеты входят бывшие или действующие офицеры, а стало быть, там наверняка есть оружие. Пока не поздно, их следует разоружить. Также, как и офицеров на улицах. Кроме того, нужно послать товарищей в Орел, Брянск, Смоленск, Александров, Тулу. Вопрос поддержки революции и вопрос присылки оружия на равных правах. Но основной арсенал все-таки в Кремле…

– Товарищ Январев! Мы сегодня же разберем стену и у нас будет полтораста штыков! – кричит от входа молодой рабочий.

– Простите?

– Я с завода Михельсона! Мы еще в марте на всякий случай замуровали в перемычке между цехами полтораста винтовок.

– Очень предусмотрительно, – смеется Январев. – Действуйте.

* * *

Обыватели спят или встревожено переговариваются за столами в гостиных при притушенном свете ламп.

По улицам проносятся грузовики. В кузове плечом к плечу стоят люди. Вперед и назад из кузова торчат в темноту пулеметные дула. Когда грузовик попадает в полосу света, чуть поблескивают офицерские погоны. На перекрестках – дымные костры и красногвардейские патрули. На стенах домов – обрывки старых и, поверх них, новые воззвания от всех на свете.