Представление должно продолжаться

Адам отложил исписанный лист, опустил голову к столу, уперся лбом в сжатые кулаки.

В комнату вошла чернявая женщина в пеньюаре, с большим носом и толстой косой, на конце завивающейся тугой спиралькой. Левый глаз ее чуть заметно косил.

– Ну что же, ты написал своему другу-большевику?

– Письмо еще не готово, – глухо ответил Адам, не поднимая головы. – И, Соня, в чем же смысл посылать на деревню дедушке? Я не знаю, где Аркаша сейчас, жив ли он, а его сестра не видала брата с 1914 года!

– Ой-вей, Адам, у тебя что, руки отсохнут цидульку написать? А вдруг да угадал и он ее получит? Сейчас большевицкая власть настала, стало быть, никакая протекция от них не будет лишней, а твой однокашник, ты сам сказал, в их партии не из последних будет…

– Соня, здесь какая-то безумная неловкость – это же Аркаша, ты понимаешь?!

– Письмо – неловкость? – кривовато усмехнулась женщина и ее левый глаз съехал почти к самому носу. – А по-моему, так это ты, Адамчик, все перепутал. Безумие – в твоей клинике, а неловко детям каждый день капустный суп с рыбой стол ставить и хлеба им на ужин не давать. Кто, ты думаешь, о пропитании твоих детей должен заботиться?.. Давай-ка сюда письмо, я его запечатаю.

– Я еще не закончил… А хлеба можно купить на черном рынке, Соня, у нас же есть деньги, я знаю…

– Да что там заканчивать! Напиши: «навсегда искренне твой, друг твоего незабвенного детства Адамчик Кауфман» – и все. Давай, давай, нечего время тянуть, пока почта еще хоть как-то, через пень-колоду работает… Сдается мне, что нынче наступает такое время, когда деньги ничего значить не будут, а вот знакомства – все. Но и деньги лучше все-таки пока, для надежности придержать…

Она замолчала и оглядела комнату – со всем, что в ней было, с хрустальными слезками на люстре, с вышитыми шторами, аккуратно подхваченными шнурами и бантами, с толстым ковром, стенными часами и гнутыми венскими стульями, – решительным взглядом пирата, проверяющего боеготовность своей каравеллы.

* * *

– Почтамт и телеграф у нас, против телефонной станции в Милютинском переулке в руках юнкеров. Вроде бы почти паритет, но они контролируют все городские телефонные переговоры. Только благодаря этому им удалось убедить прапорщика Берзина в Кремле, что восстание большевиков подавлено и арестованы члены ВРК. Он растерялся, открыл Троицкие и Боровицкие ворота. Юнкера дали обещание только разоружить солдат, но все кончилось массовой бойней, полегла вся дневная смена 56 полка, стреляли сверху из пулеметов…

– Товарищам надо понимать, что классовые войны всегда беспощаднее межнациональных, – заметила сидящая за столом женщина, глядя в окно.

За окном моросит мелкий, холодный дождь. В окно видно, как во дворе Моссовета солдаты-фронтовики учат красногвардейцев обращаться с оружием. Вся учеба длится 20 минут. Потом – в бой. Бородатые бывшие крестьяне, мальчишки с рабочих окраин против кадровых военных.

– Нужно как можно более широкое оповещение, – говорит женщина. – Телеграф в наших руках, стало быть…

– Разумеется. Военно-революционный комитет уже призвал к всеобщей забастовке. Из районов сообщают, что сознательные рабочие тысячами идут к местным штабам Красной гвардии. Но положение тяжелое, это надо признать. В руках врагов почти весь центр города. И они умеют воевать…

– Мы тоже научимся. Нас больше, за нас – народ.

В комнату вбегает опоясанный пулеметной лентой матрос и, прерывая женщину на полуслове, кричит: Юнкера отбили телеграф!

Собеседники согласно вздрагивают, но тут же берут себя в руки:

– Наши действия?

– Я думаю, остаются листовки, воззвания с объяснениями, что именно происходит. Охватить все рабочие окраины и, несмотря на опасность, надо доставить листовки в центр…

– Товарищ Январев созывает срочное совещание в нижнем зале, мне кажется, вам обоим следует…

– Простите? – женщина плотно прижимает два пальца к ямочке между ключицами. – Как вы сказали – Январев?

– Да, конечно, вы незнакомы? Замечательно опытный товарищ, давний член партии, участник революции 1905 года, к тому же врач, организовал санитарные линейки, они доставляют раненных прямо в гостиницу «Дрезден»…

– Но там же у нас содержатся арестованные офицеры! – удивляется мужчина.

– В этом и есть хитрый план товарища Январева! – смеется матрос. – Среди пленных офицеров много раненных, ушедших из госпиталей. С ними – медсестры. Вот они как раз заодно наших там и пользуют…

– Ах, вот как. Кстати, товарищ Надежда тоже принимала участие в революции в 1905 году и могла бы… Товарищ Надежда?.. Где же она?

Матрос оглядывается и недоуменно пожимает широкими плечами.

* * *

– … И непременно проверить все вагоны на путях Казанской железной дороги. Есть данные, что там могут быть винтовки. На повестке дня – штурм Симоновских пороховых складов. Ревкомы сообщают: у нас тысячи невооруженных бойцов – палками им драться с врагом, что ли?!