Представление о двадцатом веке

Безлюдным город быть не мог, такое представление объяснялось галлюцинациями, вызванными болезненным состоянием Амалии. Известно, что в тот день в Копенгагене было полно автомобилей, велосипедистов, пешеходов и запряженных лошадьми экипажей, многим из которых приходилось тормозить и объезжать ее, когда ее, как сорвавшийся с ветки листок, несло по улицам. Она оказалась на пути демонстрации девушек ее возраста, которые требовали разрешить женщинам занимать должности священников, и на пути коляски, которой управлял Адонис Йенсен, но в этом факте мы не усматриваем какого-то особенного смысла, это просто занятное совпадение. Пассажиры этой коляски, облаченные в сюртуки и в цилиндрах, только что вернулись с Парижской мирной конференции, где они представляли Данию, и среди них, как это ни удивительно, был советник Х. Н. Андерсен, на самом деле брат Адониса, и на сей раз братья тоже не признали друг друга.

В эту секунду Амалия потеряла сознание, и все, что она делала дальше, она делала как будто во сне.

Когда она очнулась, то увидела склонившегося к ней Карла Лаурица. Он влил между ее бледными губами несколько капель коньяка, и алкоголь потек по ее артериям, словно ручейки расплавленного металла. Она внимательно посмотрела на него, потом отрицательно покачала головой, закрыла глаза и вновь потеряла сознание. Когда коньяк снова обжег ей слизистые оболочки, она снова открыла глаза и на этот раз огляделась по сторонам. Гондолу освещали золотистые отблески. В свете заходящего солнца море окрасилось в темно-красный цвет, и на фоне светлого еще горизонта она увидела туманные контуры Копенгагена — далекие голубые горы. В полутьме позади фигуры Карла Лаурица она различила корпус огромного дирижабля, который плавно скользил вперед, несомый вечерним ветром. Казалось, воздушный корабль плывет по воздуху. В конце салона на подиуме стояли шесть музыкантов в белых костюмах и играли вальс, и Амалия решила, что она уже на том свете. Да, в конечном итоге, скорее по воле случая, чем в результате принятого ею решения, она оказалась в ином мире, который до сих пор изучала лишь на расстоянии. Ей казалось, что прежде она уже слышала эти мелодии, что ей знаком этот запах фритюра, что она где-то видела украшения этих женщин и помнит ободряющее прикосновение Карла Лаурица и вкус коньяка. Наконец-то она умерла и наконец-то попала в тот Рай, который всю жизнь манил ее и который она на сто процентов заслужила.

Карл Лауриц недолго просидел рядом с ней. У него были и другие дела. Решение подхватить ее на руки и поднять на борт дирижабля было спонтанным, но он был человеком, который мог позволить себе положиться на интуицию и поддаться внезапному порыву, потому что в его жизни, где правили расчет и рассудок, случайности никогда не выходили из-под контроля. Поэтому он дал Амалии коньяку, посмотрел, как она томно закрыла глаза и вновь потеряла сознание, потом снова вернул ее к жизни, с улыбкой оглядел ее тощую фигурку и рассеянно выслушал ее бессвязный рассказ о ватерклозетах, редких животных, долгом странствии и далеких лиловых лесах. После чего попросил одного из слуг присмотреть за ней и вернулся к своим гостям.