Предвестники

   В день, когда началась война, я шла через ангар одна, без Лаэнара, - и Киэнар сказал мне быть самой сильной. На этом самом месте, но так давно - когда мир еще не был очищен.

   Мои мысли стали громкими сейчас, а чувства рассекали воздух, - и Киэнар обернулся.

   - Арца, - сказал он. - Ты прекрасно сражалась.

   Он сжал мое плечо, и я поняла, - он говорит искренне. И ему жаль меня - он не верит, что Лаэнар вернется.

   Я полной грудью вдохнула ликование, пылающее повсюду, отогнала боль и сомнения на самое дно души и сказала:

   - Как мы все.

   - Да. - Киэнар кивнул и засмеялся. - Как мы все!

   Я не замечала раньше, что вода в городе такая прозрачная. В ней был привкус металла, преломлялся белый свет и она сама казалась электричеством, живым потоком.

   Амира просила прийти скорее, я знала - они с Рэгилем будут волноваться, если я задержусь. Но мне трудно было выбраться из-под потока воды - он лился, прохладный и чистый, и все мысли становились такими же прозрачными, а чувства сияли ярче.

   Я снова слышала слова Мельтиара, и страх расцветал в сердце, - медленно, один за одним поднимались его ледяные лепестки. Я чувствовала, - еще немного, и я не удержусь, мой страх вырвется наружу, немым вопросом метнется к Мельтиару. Но я его звезда, я ничего не должна бояться.

   Я выключила воду - воздух сразу стал холодным и колким - и вышла из душа.

   Весь год я думала о дне, когда начнется война, и о дне, когда она закончится. Мечтала, как вернувшись в город, я одену самую красивую рубашку. Такая тонкая, почти прозрачная черная ткань, пуговицы, мерцающие звездным светом... И теперь, надевая ее, я зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Восторг, боль и страх сокрушали меня, разрывали на части.

   Снаружи уже наступила глубокая ночь, - и верхние лампы в коридоре горели приглушенно, белый свет сплетался с красноватым мерцанием сигнальных огней. В это время в городе всегда было тихо, - но не сегодня.

   Коридор был полон звуков. Шуршали, открываясь, двери, звучали голоса, шаги эхом разносились по черной плитке пола. И в столовой никогда не было столько народу, как сегодня: люди сидели повсюду, бродили среди стеллажей, выбирали еду. Звенели стаканы, кто-то смеялся, кто-то пел. Девушка у входа плакала, прижавшись лбом к косяку двери, темноволосый воин обнимал ее, повторял отчаянно и тихо: "Пойдем наверх. Нам надо наверх". Их горе затмевало все, ранило так остро, и я поняла, - их было трое раньше, но одна звезда погибла.

   Сколько звезд погасло на войне?

   Я увидела Рэгиля и Амиру, села рядом с ними. Несколько минут мы молчали, соединив руки. Наша тревога, радость и наши души, - все было общим сейчас.

   - Когда вы ели в последний раз? - спросила Амира.

   Я покачала головой и потянулась к тарелке.

   Еда в городе была простой и привычной, и в ней, как и в воде блуждал прозрачный, электрический привкус. Я попыталась прорваться сквозь вихрь последних дней и вспомнила жгучую похлебку, - мы ели ее в столице, сидя на ступенях разрушенного дворца. Вспомнила продымленное мясо, сухой хлеб, яблоки и золотистый напиток в деревянных бочках.

   - Я не хочу спать, - сказала Амира. - Мы можем подняться на перевал, подождать там восхода солнца.

   Подождать, пока Мельтиар позовет нас.

   Я поняла, - Амира волнуется за меня, Рэгиль волнуется за меня, не хотят оставлять одну.

   Я улыбнулась им и сказала так спокойно, как только могла:

   - Не сегодня.

   - Мельтиар позвал тебя? - спросил Рэгиль.

   - Нет, - ответила я и поднялась из-за стола. - Но я все равно к нему пойду.

   Я прижала ладонь к его двери. Темная поверхность была холодной, хранила наши имена. Изнутри не доносилось ни звука. Какой я увижу его комнату, если дверь откроется передо мной? Там ли он? Он может быть где угодно: дома, возле зеркал прорицателей или еще выше, в залах, куда не добраться ни по ступеням, ни на крыльях. Он может быть в любом уголке мира, ведь весь мир снова наш.

   Но я знала, что он у себя.

   - Арца, - сказала я, и дверь выскользнула из-под моей ладони, ушла в стену.

   Внутри бурлила темнота. Она накатывала на порог, льнула к стенам, свивалась реками на полу. Воздух над ней дрожал летним маревом, обжигал легкие вкусом грозы.

   - Осторожно!

   Мельтиар поймал меня за руку, провел между бурных рек. Повинуясь ему, они отхлынули, открыли путь. Двери сомкнулись за моей спиной.

   - Не касайся потоков, - сказал Мельтиар. - Это яд и исцеление, обращенные вспять.

   Я подняла взгляд, хотела заговорить, но Мельтиар толкнул меня к стене, стиснул мои плечи, наклонился ближе. Я видела, как в его волосах угасают искры темноты, а глаза становятся еще чернее, еще глубже.

   - Через четыре дня, - сказал Мельтиар. Мне было жарко от его рук, от его слов, я не понимала, о чем он говорит. - Лаэнар будет там, где горы уходят в море.

   - Лаэнар вернется? - Я словно издалека слышала свои слова, удивленные и ломкие, похожие на осколки стекла.

   - Да, - ответил Мельтиар. Он был так близко, его голос касался моих губ. - А если не вернется, я заберу его сам.

   Он отстранился на миг - грозовой воздух прошел между нами - и указал на волны темноты.