Предвестники Мельтиара

Он лишь улыбнулся, покачал головой. Его чувства пылали, словно огненная стена. Они говорили: «ты не поймешь» и «тебе нельзя знать».

Он не скажет мне, где остальные. Он на их стороне.

– Эли велел мне остаться, – проговорил Лаэнар. – И я делаю, как он сказал.

Я разжала пальцы, отдернула руку. Я больше не хотела знать, что он чувствует. Слезы ослепляли меня, серебристый свет мерцал и дробился.

– Почему?! – Мой голос звенел, был слишком громким. – Что в нем такого, чего нет у Мельтиара?

Лаэнар снова качнул головой. Он ничего не скажет мне, ведь теперь я враг и не могу его понять.

Я вскочила, крылья распахнулись за спиной.

– Я увижу Эли, – сказала я. – Поговорю с ним, пойму. Пусть даже это ничего не изменит, я все пойму.

– Арца, подожди, не надо!.. – воскликнул Лаэнар, но я уже не слушала его.

Небесная река подхватила меня, помчала ввысь. Ветер бил в лицо, пытался высушить слезы.

Я мчалась сквозь потоки обратно в город и повторяла снова и снова: «Я все пойму».

47

Песни грохотали, словно море, били штормовым ветром. Они кипели, потоками проходили сквозь меня, сплетались, меняя звучание и цвет. И больше не было ничего: лишь темнота, песни, мчащиеся в грозовом вихре, и ладонь врага на моем плече.

Я не знал, сколько это длилось, – сотни напевов обожгли меня, лишили дыхания, время исчезло.

Потом вихрь вокруг нас вспыхнул, стал бездонной чернотой, поглотил мысли и чувства. И рассыпался раскаленными искрами, песни скрылись, мир стал оглушительно тихим.

Но только на миг.

Черные искры дрожали у моих ног, догорали, исчезая, и не оставляли ни следа на плитах пола. Я смотрел вниз и видел в сверкающей поверхности свое отражение и отражение врага – две неясные опрокинутые тени.

Черные стены поднимались, смыкались над головой – там, в вышине, сияли круглые лампы. Их белый свет не был похож ни на живой огонь свечей, ни на свет газовых фонарей.

С каждым мгновением мои чувства обострялись, обычные звуки и голоса магии звучали все громче.

Мы были под землей. Я ощущал толщу скал: движение волшебства пронизывало их, превращало в прозрачную сеть, отголоски песен неслись отовсюду. Я почти видел мерцающие потоки в глубине темных плит, почти различал магию, скользящую в воздухе. Ветер рвался сквозь изогнутые решетки на стенах, струился по коридору, касался лица. Я слышал шепот металла: где-то рядом лопасти перемешивали воздух и песни, заставляли их двигаться без конца.

Тысячи песен, бесконечный поток, и где же его источник, где его сердце? В Роще оно таилось в роднике, наполняло ручей волшебством, дарило нам силу. Но я ушел из Рощи, и ее больше нет.

Смогу ли вырваться отсюда?

Враг по-прежнему держал меня, в его прикосновении горела магия, готовая в любой миг обернуться штормом.

Я глубоко вздохнул, пытаясь собрать мысли, и сквозь эхо песен и шум ветра услышал шаги.

Из-за угла вышли двое – оба крылатые, в черном – и сказали хором:

– Мельтиар!

Лаэнар назвал его так же.

Враг толкнул меня вперед, один из пришедших успел схватить меня за руку, не позволил упасть.

– Берите его, – сказал враг. – Он ваш.

И, развернувшись, пошел прочь.

Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся за поворотом, но вокруг него больше не было ни черных волн, ни пылающих искр. Словно все его песни стали невидимыми, скрылись.

– Ну не расстраивайся, – усмехнулся тот, что держал меня. – Может, вы еще увидитесь.

Я взглянул на него. Он смеялся, и крылья в такт вздрагивали у него за спиной. Черная одежда – такая же, как у ушедшего врага, как у Лаэнара, как у Арцы, – делала его еще более ярким. Он был так похож на Кимри – те же рыжие волосы, тот же взгляд, но на Кимри, ставшего лет на тридцать моложе.

Его спутник был темноволосым, мрачным, как тень. Стоял, скрестив руки на груди, пристально смотрел на меня.

Их всего двое. Это мой шанс.

Оружие по-прежнему висело у меня за спиной, одно движение – и я смогу освободить его, нанести удар. Пусть песня смерти проложит мне дорогу, и сила врагов обратится против них.

Я не успел.

Рыжий коснулся перевязи, я услышал напев, звенящий в его крови. Разрушительная магия, способная расколоть стены, разбить цепи, – одна из тех песен, что я так мечтал выучить в Роще, но никто не захотел научить меня.

Перевязь рассыпалась, второй враг подхватил мое оружие, сжал на мгновение и швырнул на пол. Оно зазвенело, словно бьющийся лед, сотнями осколков рассыпалось по черным плитам. Волшебство, жившее в нем, умолкло, погасли все до единой песни, даже та, которую Зертилен пел в день моего отлета.

Я так и не спросил, что он пел.

И не узнаю этого никогда.

Я застыл, глядя на осколки металла, – а потом новое прикосновение полоснуло меня, как раскаленный клинок. Браслеты треснули – звук прострелил сердце – и осыпались трухой. Эхо песни полета все еще сжимало запястья и лодыжки, но небо стало далеким, я больше не чувствовал его сквозь толщу скал. Стены и своды приблизились, воздух стал пустым и затхлым.

Я в плену. Я могу погибнуть, сражаясь, но не смогу победить.

– Идем, – сказал темноволосый.