Предвестники Мельтиара

Мои мысли вспыхивали, улетали по встречным потокам. И я ничего не хотела сейчас – только падать в пропасть, в сплетение света и ветров.

Но я не могу отступить.

Я забила крыльями, поймала теплый поток, скользнула по нему в устье коридора.

Ботинки чиркнули по зеркальному полу, хвостовые перья щелкнули, но не закрылись до конца, мое сердце все еще билось слишком часто, полет переполнял душу. Я огляделась – Амира и Рэгиль должны были ждать меня здесь. Но коридор оказался пуст, лампы горели вполсилы, шум вентиляторов казался громким в ночной тишине.

Я пошла вперед – мимо дверей, за которыми спали крылатые воины, мимо металлических скоб, бегущих к потолку, мимо закрытых люков. С каждым шагом тревога нарастала, горела в груди: где Амира, где Рэгиль? Крылья распахнулись вновь, я уже не могла идти. Не могла оставаться спокойной – рванулась вперед, стук подошв отразился эхом.

Коридор ветвился, я метнулась налево, к нашим комнатам. Свернула за угол – и налетела на Мельтиара.

Я не успела ни отступить, ни поднять на него взгляд, он обнял меня, так крепко, что я не могла шелохнуться. Я стояла, прижавшись щекой к его груди, слушала удары его сердца, тяжелые и ровные – выстрелы, падающие в бездну. И его чувства были как штормовой шквал, но замерший, словно время остановилось, гигантская волна застыла за миг до падения, повсюду тьма, и мир ждет.

Я должна быть рядом с ним. Это самое важное.

Он моя жизнь.

– Ты говорила с Лаэнаром, – сказал Мельтиар.

Ему сообщили Рэгиль и Амира? Или он знал это сам? Есть что-нибудь, что он не знает о нас?

– Да, – ответила я. Мой голос потерялся, коснувшись его.

Но Мельтиар меня услышал.

– Что он сказал?

Мельтиар говорил так тихо, так мягко, будто любой резкий звук мог поранить меня. Но объятие было по-прежнему крепким, сквозь сомкнутые руки струилась сила, и моя тревога таяла, душа горела.

– Он не хочет возвращаться, – проговорила я. – Он больше не со мной.

В памяти, словно отзвук, вспыхнули слова Лаэнара: «Я всегда с тобой». Наши переплетенные пальцы; наши имена, звучащие хором; двери ангара, открывающиеся, чтобы пропустить двоих.

Горло сжала боль, слезы обожгли глаза, и я замолчала.

Мельтиар коснулся моих крыльев, и они дрогнули, отзываясь. Наши чувства были сейчас так схожи, горели одним светом, звенели одной болью.

– Не хочет возвращаться, – повторил Мельтиар. – Оставил нас по своей воле.

Я закрыла глаза. Думала, не смогу заговорить, не смогу пошевелиться, буду стоять, слушая грохот его чувств, жар его силы. Мое место здесь, рядом с ним.

И поэтому я не должна молчать.

– Я решила пойти к Эли. – Мой голос снова доносился издалека, стал незнакомым, ломким от слез. – Понять, что случилось.

Мельтиар отстранился, взял меня за плечи.

Слезы мешали смотреть, мир расплывался сиянием и темнотой.

– Хорошо, – сказал Мельтиар. – Он в тюрьме. Эйгиль и Рантар охраняют его, они покажут.

Я кивнула, и Мельтиар разжал руки.

Он разрешил мне, почти приказал. Нужно идти.

Но я не могла отвести взгляда. Смотрела, как искусственный ветер теребит пряди его волос, бросает на лицо. Смотрела в темную глубину его глаз и даже без прикосновений знала: он не хочет отпускать меня, не сейчас.

Но я должна идти. Может быть, я сумею что-то сделать, изменить и понять.

– Иди, – сказал Мельтиар. – Иди к нему, Арца.

Я заглянула в свою комнату лишь на пару минут – снять шлем и доспехи, но полумрак и ночная тишина задержали меня. Я сидела, обхватив колени, смотрела на неподвижные тени, на красные отсветы лампы. Пыталась вспомнить слова чужого языка, но они гасли, не коснувшись сознания. Мы победили, чужая речь исчезла из мира, потеряла смысл.

Но это неважно. Если будет нужно, я пойму все без слов.

Я думала об этом, всматривалась в темноту, а время текло мимо меня, не касаясь. Воспоминания и боль переплетались, падали все глубже, на дно души, тянули меня за собой. Я чувствовала: еще немного – и не смогу подняться, не сделаю и шага.

Эта мысль вернула мне силы, я встала и вышла из комнаты.

Город просыпался: белые лампы зажигались в вышине, одна за другой, теплый воздух сплетался с ледяными потоками, предрассветным ветром с горных вершин. И тишина уходила: с металлическим шелестом открывались двери, звучали оклики и шаги.

Я отвечала на приветствия, не замедляя шага, – вскидывала руку и спешила дальше. Сперва по коридорам нашего этажа, потом вниз по лестнице, зажатой среди стен, – к тюремным колодцам.

Свет там поднимался ввысь, сиял, как и первый источник, но казался холодней и прозрачней. Я остановилась у края шахты и молча смотрела, как две крылатые тени летят ко мне, спускаются кругами.

«Эйгиль и Рантар», – сказал Мельтиар, но только теперь я их узнала. Команда, в которой лишь двое, напарники, не надевавшие доспехи даже в зале с молниями. «Я буду в шлеме только на войне», – говорил Эйгиль. И сейчас его волосы плескались в потоках света, искрились золотым и алым.

– Наша смена кончается через три часа, – сказал Рантар, когда они приземлились. – За это время вернешься?

Я кивнула, и мы взлетели.