Предвестники Мельтиара

Солнце уже опустилось к крышам, вечерний свет падал на ступени. Ветер стал сильнее, и мне показалось, что теперь я чувствую привкус войны, — но он был почти неразличим за струящейся магией и тишиной.

Я повернулся, чтобы запереть дверь, — и это было так нелепо, что я рассмеялся и бросил ключи. Они упали, скатились со ступени на ступень, звеня. Нима испугано взглянула на меня, но ничего не сказала. Воздух дрожал от ее тревоги.

Но я знал, что нет смысла прятаться и таиться. Движение волшебства было повсюду, оно кололо кожу, холодило дыхание, — тишина не могла обмануть меня.

Мне не было страшно.

Мы спустились по лестнице, — путь в двадцать ступеней показался долгим. Наши шаги словно разрушили заклятье, сковавшее город, — я услышал скрип двери вдалеке, голоса и чужую поступь.

Чтобы выйти из города, нужно повернуть налево, — эта улица ведет к Роще, но потом выводит на окраину, туда, где фруктовые сады подступают к Атангу и дома неотличимы от деревенских.

Я успел сделать лишь несколько шагов.

Навстречу нам вышли трое — уверенные взгляды, черная одежда, оружие, которому я не знал названия, — и перегородили улицу. Стояли спокойно, словно этот город принадлежал им по праву, но не пытались напасть.

Один из них поймал мой взгляд и покачал головой.

— Вам не сюда, — сказал он на языке врагов и указал в противоположную сторону. — Туда.

Нима прошептала что-то еле слышно, но я взял ее за руку и повел вниз по улице.

— Ты мог бы убить их, — проговорил Лаэнар. — Их всего трое.

— Помолчи, — сказал я.

Мы шли, и теперь я видел, что Атанг лишился своей силы, стал похож на летний шалаш, который строят рыбаки у моря, — первый зимний шторм разрушит его, не оставит и следа.

Я видел обугленные стены, разоренные витрины, сорванные с петель двери. Я шел осторожно — то там, то здесь на мостовой блестело разбитое стекло.

Я видел врагов: по двое, по трое они сидели на ступенях домов и на крышах, стояли на каждом повороте. Одни были одеты как обычные горожане — лишь черные повязки выдавали их, другие были в темной одежде, чужой, не похожей на нашу. Два или три раза нас останавливали, но не спрашивали ни о чем. Лишь говорили: «Вам туда». Единственный открытый нам путь вел к дворцовой площади, и туда же стекались все нити волшебства. Оно пело все громче, уходило в землю, заполняло небо.

Площадь приближалась, открывалась с каждым шагом: почерневшая брусчатка, развалины зданий, проломленная крепостная стена. Блики вечернего солнца на бортах огромных черных лодок, их беззвучная песня, дрожащая в воздухе и камне.

И люди, сотни людей. Мне показалось, что все они обернулись, едва мы вышли на площадь.

Они стояли словно бы в беспорядке, — ни шеренг, ни построений, — но песни мчались вокруг них, скользили и соединялись в единое волшебство, и у каждого было в нем свое место, свой звук.

Оглушенный, я стоял и смотрел на них.

Потом кто-то засмеялся и воскликнул:

— Эли!

Знакомая походка и знакомый голос, разноцветные амулеты, рыжие волосы, перехваченные черной повязкой…

— Кимри, — прошептала Нима.

Он остановился перед нами, улыбнулся и протянул руки, словно хотел меня обнять, — но тут же вскинул ладони и сказал, смеясь:

— О, я совсем забыл, мы же враги теперь!

Кимри говорил так насмешливо и беспечно, словно это была детская игра или шутка.

Мне было все равно сейчас, кто он, я хотел знать лишь одно.

— Где мой учитель? — спросил я.

— И правда, где? — Кимри развел руками. — Все волшебники здесь!

Я увидел их.

Они подходили, один за одним, останавливались рядом с Кимри. Каждого из них я знал всю свою жизнь, жил рядом, пел вместе с ними, встречал рассвет у ручья. Ора была здесь, смотрела на меня печально, ветер играл ее черными рукавами. Здесь были Шэтар и Рити, Фиэлти и Арма. Даже старая Мили — разноцветные ленты по-прежнему были в ее волосах, но запястья скрывали черные повязки.

Почти вся Роща собралась сегодня на площади.

Я чувствовал, что земля вот-вот уйдет у меня из-под ног, небо обрушится, и я проснусь.

— Где остальные? — спросил я. — Где Зертилен?

Кимри покачал головой.

— О, Эли. — Он не смеялся больше. — Ты же знаешь мою песню. Она убивает только врагов.

— Вы убили его! — закричала Нима.

Я знал — я должен что-то сделать, напасть, отомстить, погибнуть. Но я не мог шелохнуться. Нима плакала, я держал ее за руку, молчал. Моя душа оледенела, мир вокруг стал обрывками сна.

— Я говорил тебе, не уходи из Рощи! — сказал Кимри. — Мы все говорили тебе! Если бы ты только не ушел, если бы ты остался…

Он замолк, не договорив.

Площадь затихла. Волшебники расступились, и я увидел высокого человека в черном, — он шел к нам, ветер рвал его длинные волосы, швырял на глаза.

Не дойдя пары шагов, он остановился, взглянул мимо меня и сказал:

— Лаэнар!

— Мельтиар! — ответил Лаэнар, и ужас в его голосе полоснул меня, заставил очнуться.

Но я не успел ничего сделать, ничего сказать, — наверху громыхнули выстрелы.

34

Я увидела Лаэнара.