Предвестники Мельтиара

Мои крылья рассекают небесную реку, хвостовые перья раскрыты, я парю, ветер бьет в лицо, но я не опускаю стекло шлема. Вокруг меня небо, весенняя синева, полуденное солнце слепит глаза. Я ложусь на крыло, и земля поднимается мне навстречу, — бескрайний лес, золотистые пятна полян и блеск реки.

Я разворачиваюсь вновь, и теперь подо мной машина, сияющая, черная, я вижу свое отражение в ее бортах.

Весь мир наполнен запахами весны, он кажется мне беспредельным, огромным, мое сердце горит. Краем глаза я вижу черный всплеск крыльев, — мой напарник, мое отражение. Я поворачиваюсь, я должна разглядеть, должна понять, — и небо рушится на меня.

Синева, скорость, полет, небесные реки, — они мчатся сквозь меня и тают.

Я пытаюсь удержать их, но уже знаю — это сон.

Когда я проснулась, Эркинара не было в комнате. Его предвестник вывел меня из полутемного лабиринта и спросил на прощание:

— Хочешь рассказать свой сон?

— Нет, — ответила я и прыгнула в колодец.

Крылья, еще помнившие пьянящий весенний ветер из сна, распахнулись, ударили по воздуху, стремясь поднять меня ввысь. Но мне нужно было вниз, к ангару, — и крылья подчинились.

Огни в коридорах горели вполсилы, было пустынно и тихо, — там, снаружи, уже погас закат. Со дня возвращения каждую ночь мы встречались у ворот ангара, шли к машине и отправлялись в полет. Звезды, облака и растущая луна мчались над нами, а внизу был наш мир, освобожденный, чистый.

Сегодня у ворот ждала только Амира — уже доспехах, с заколотыми волосами, готовая надеть шлем и слиться с машиной.

Амира улыбнулась мне, и я взяла ее за руку, прислонилась к стене. Там, в глубине, под слоем металла и камня, гудели механизмы, текла магия, лопасти перемешивали воздух. Я слушала этот приглушенный гул и чувства Амиры, — в ее прикосновении смешивались предвкушение радости и тревога, становились единым светом, дрожащим и чистым, как слезы. Мы стояли молча, я не спрашивала ни о чем. Я знала, — раз Рэгиль не с Амирой, значит Мельтиар позвал его.

Я смотрела наверх, в раскрытый люк колодца, ждала, что Рэгиль появится там, — черной искрой стремительно обретающей форму, мчащейся к нам. Но он спустился по лестнице.

Рэгиль шел медленно, тихое эхо шагов растворялось в зеркальном полу. Без доспехов, без шлема, лишь черные браслеты на запястьях, — зеленые и красные огни мерцали на них, сменяя друг друга.

— Что-то не так, — прошептала Амира и разжала пальцы. Ее крылья раскрылись, ударили по воздуху. — Что-то очень плохо.

Рэгиль подошел к нам, протянул руки. Я коснулась его ладони, и меня затопило предчувствие, глубокое и темное, и такая же бездонная тоска. Дышать стало трудно, я уже не могла различить, где чьи чувства.

— Мельтиар сказал, — Рэгиль говорил медленно и тихо, словно уже сотни раз повторил про себя каждое слово, — что завтра мы с Амирой должны разобрать машину. Что мы больше не полетим на ней. Потому что война закончилась.

Но я видела машину во сне, я летела рядом с ней, мы были в небе… Но Эркинар говорил: «Твое будущее ветвится».

Страх ледяным кристаллом вспыхнул в груди, заморозил мысли.

— Нет… Не может быть, почему… — Голос Амиры, сперва еле слышный, стал пронзительным и звонким, задрожал от слез. — Почему?! Почему так?!

— Потому что… он как будто… — начал Рэгиль и не смог договорить.

Его отчаяние сказало все без слов. Я помнила это чувство — до войны, во сне, бесконечная пропасть или бескрайнее горе отделили меня от Мельтиара, и как я не старалась — не могла прорваться к нему.

Он как будто покидает нас, навсегда.

— Нет! — воскликнула я. — Мы должны что-то сделать! Мы должны быть рядом, мы должны…

— Предвестники Мельтиара.

Я замолчала, обернулась на голос.

Я никогда раньше не видела этого человека. Высокий, в темной одежде, струящейся складками, непохожий ни на кого из знакомых мне звезд. Он обвел нас взглядом, медленно, спокойно, и сказал:

— Арца. Амира. Рэгиль. Что вы здесь делаете в такое время?

Он стоял всего в полушаге от нас, но до меня не доносилось ни единого отзвука его чувств или силы, — словно он был за стеклянной стеной. Его правую руку сжимал браслет, — золотой, тяжелый, с мерцающим голубым камнем.

Он был не похож ни на кого — а значит он живет там, куда не ведут лестницы, куда не подняться на крыльях. Он из высших звезд.

Я опустила глаза и ответила:

— Мы привыкли не спать по ночам.

— Мы раньше всегда летали ночью, — добавил Рэгиль.

— Тогда идите тренироваться. — Темный рукав взметнулся, незнакомец указал на северный выход. — В зал с молниями.

Я кивнула, и мы втроем устремились туда, не разжимая рук, почти бегом.

— Мы сделаем, как велел Мельтиар, — прошептала Амира.

Я знала, что она права, но повторила, упрямо и тихо:

— Но мы должны быть рядом с ним.

43

Если не отводить взгляд от витража, легко представить, что мы во дворце в Атанге. Солнце искрится в разноцветной стеклянной мозаике, вьюнок оплетает колонну, белые осенние цветы тянутся к небу.

Но стоит прислушаться — и понимаешь, что дворец слишком шумный, полный громких и непривычных звуков. Стоит сделать глубокий вдох — и чувствуешь привкус соли, голос морского ветра.