Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Ведь бороться с мощными ветряными мельницами ТИ, проникшими в массовое сознание благодаря доминированию тэишников в школьном образовании, могут только идеалисты и мечтатели. А от этих слов до «старого дурака» дистанция не такого уж огромного размера. На всякий случай, постараюсь привести в заключении кое-какие оправдательные соображения по поводу настоящей книги.

Прочитанная — надеюсь — читателем книга — первое мне известное многоплановое (сам себя не похвалишь — весь день ходишь как оплеванный! Во всяком случае, не совсем одноплановое) рассмотрение предыстории с точки зрения критики истории и хронологии. По крайней мере на русском языке. Известные мне критические рассмотрения предыстории, вышедшие из-под пера немецких авторов, касались, хотя и предельно важных, но все же специальных вопросов. Хайнзон и Иллиг, результаты которых я подробно излагаю в главе 4, занимались, например, в основном хронологией предыстории. Эти авторы и некоторые другие (Христиан Блёсс, Ханс-Йоахим Цилльмер) критиковали также традиционный дарвинизм. Уве Топпер критически рассматривал процесс распространения первичной металлообработки.

Идти непроторенным путем всегда трудно. Я не уверен в том, что мне удалось проложить самую легкую для прогулки по предыстории тропинку. В то же время, я знаю, что не сумел реализовать все связанные с этой книгой планы и рассказать о всем том, ЧТО МНЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ИНТЕРЕСНЫМ В НЕМЕЦКИХ КРИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ПРЕДЫСТОРИИ.

Прошлое говорит с нами на языке, который мы лишь весьма ограниченно понимаем и который еще только пытаемся расшифровать. В первую очередь это относится к предыстории. Отравленное системой неверных, да к тому же порой и взаимно противоречивых моделей прошлого сознание археологов служит главным препятствием для расшифровки действительной картины раннего прошлого. В частности, трудно прорваться через созданную историками дымовую завесу неверных исторических концепций к катастрофическому прошлому человечества.

Догматизация картины прошлого создала непреодолимую в рамках академической науки ситуацию: исследование прошлого топчется на месте и не в состоянии преодолеть возникшего застоя, прорваться к пониманию языка артефактов и геологических данностей, что особенно важно для исследования предыстории. И хотя ситуация в исследовании дописьменной поры прошлого тоже весьма безнадежна, все-таки здесь, в определенной отдаленности от церберов исторической догматики, возможны прорывы, как, например, описанные выше в случаях Маршака и Ларичева.

Разоблачению догматизации картины прошлого была посвящена моя книга «История под знаком вопроса». Однако в ней основной упор был сделан на механизмах искажения картины прошлого, на зависимости сегодняшнего состояния истории от политики и идеологии последних четырехсот лет, как и современной эпохи. Поэтому я счел нужным посвятить первую часть настоящей книги компактному и систематизированному представлений претензий со стороны критики к ТИ. Буду рад, если эта вводная часть книги окажется полезной для все тех, кто пытается рассмотреть критически и расхожие модели предыстории.

Реабилитация теории катастроф, начавшаяся в рамках естествознания всего около 50 лет тому назад, может стать еще одним направлением прорыва фронта ретроградов от истории, если удастся распространить ее на исследование человеческого прошлого. В этом плане внеакадемическая историческая аналитика проделала серьезную подготовительную работу, которую следует интенсивно продолжать. Я планировал закончить книгу отдельной частью, посвященной нашему сегодняшнему знанию о катастрофах прошлого, но временные и объемные рамки помешали этому, так что этой тематике придется посвятить отдельную книгу.

Здесь же я ограничился несколькими крупными катастрофами и их последствиями, а также рассмотрением воздействия катастрофического мышления на критику хронологии как предыстории человечества, так и более ранней геологической истории Земли. Я попытался показать, что требования о резком сокращении хронологии как предыстории, так и геологического периода истории Земли принадлежат к одному классу корректив: коррективам катастрофического характера, так что сторонники сокращения предыстории и геологической хронологии должны чувствовать себя союзниками, а не идейными противниками.

На русском языке до недавнего времени не было вообще никаких книг о теории катастроф и о практическом опыте человечества с происходившими в прошлом катастрофами. Потом начали появляться переводные книги на эту тему, но они в основном были посвящены техногенным катастрофам или катастрофам на уровне урагана или землетрясения. Роль катастроф в истории — не говоря уж о таковой для предыстории — в них не поднималась.