Предыстория под знаком вопроса (ЛП)

Хронологию нельзя понять, не осознав историю календаря. Я попытался разобраться в истории календарей еще в «Истории под знаком вопроса». Однако мои попытки проследить историю римского календаря, якобы потом реформированного сначала Юлием Цезарем, а потом августейшим Августом, имела только отрицательный результат. Я понял, что существующая история календарного дела ничего не объясняет и не может претендовать на адекватное отражение прошлого календарных систем. Именно поэтому я посвятил последнюю часть настоящей книги ранней истории календаря, которая оказалась в большой мере связанной с разными лунными календарями.

Не уверен, что данная книга станет бестселлером. Не уверен, что современные издательства готовы работать на пользу издаваемых ими книг с подобной целью. Не уверен и в том, что соблюдал в этот раз все правила написания бестселлеров. Правда, главное правило написания бестселлера крайне просто. Оно заключается в том, что нужно сесть и … написать … бестселлер (стоя сделать это крайне трудно, хотя и не невозможно).

Обычно авторы книг, так и озаглавленных «Как написать бестселлер», анализируют кем-то написанные бестселлеры и приходят к выводу, что рассмотренные ими авторы бестселлеров придерживались всех основных правил написания бестселлеров. Но они никогда не рассказывают о том, как написать бестселлер тому, кто еще ни разу не написал бестселлер. Поэтому я не буду заострять внимание читателей на проблематике бестселлере на тему об исторической аналитике, а затрону в заключение заключения только весьма общий вопрос стиля.

Меня вынуждает к этому не лишенное основания подозрение, что многие коллеги по исторической аналитике не будут в восторге от моих попыток не быть слишком серьезным при обсуждении весьма и весьма серьезных вопросов. Поспешность нужна, как известно, при ловле блох, а серьезность — при написании диссертаций, ибо серьезному оппоненту, которому лень углубляться в аргументацию молодого коллеги, гораздо проще уловить несерьезность стиля, чем серьезность обоснования тезисов диссертации.

Но я пишу не для кабинетных ученых, а для людей со здравым смыслом, не зависящим от наличия или отсутствия академических степеней и должностей. И защищать на старости лет еще одну диссертацию не намерен. По этой причине я искал свой стиль, который не отпугнул бы массового читателя, а из среды серьезных ученых подошел бы для тех из таковых, кто был в детстве ребенком, в юности — молодым человеком, а в зрелые годы не всегда держал на языке ломтик лимона.

Вообще-то, свобода выбора стиля повествования и степень его серьезности предоставляется автору. Это его право человека. Это его право гражданина. Это его право семьянина или холостяка. Не менее уважаемое современным обществом, чем право домохозяйки пользоваться за свой счет купленным за собственные денежки холодильником.

Писатель формирует свой стиль на основании собственных предпочтений, ограниченности своего писательского таланта и в попытке согласовать его — стиль, а не талант, который, если его нет, ни с чем не согласуешь — с целью литературного произведения и предметом оного.

Он может писать академически основательно, рискуя отвратить читателя от своего произведения уже на второй странице введения в книгу. Он может придерживаться звериной серьезности, при которой любая улыбка читателя рассматривается как тотальное поражение в мировой войне. Или он может изредка позволить себе немного расслабиться и попытаться рассмешить читателя, в надежде на то, что оный читатель, может без особого труда быть спровоцирован на улыбку или усмешку и не будет зол на автора за потерю к себе самому уважения как к человеку всегда и везде серьезному.

Потом уже в действие вступают редакторы и критики, издательства и книготорговля. Издательство может отказаться печатать книгу, написанную в «неподходящем», с его точки зрения, стиле. Редакторы могут попытаться вносить изменения в стиль автора (особенно этим грешат плохие редакторы), борясь с иронией, юмором и сатирой более рьяно, чем с порнографией и наркотиками.

Критики могут и должны ругать писателя за его стиль, как бы он ни нравился читателям, а книготорговля имеет право испуганно не брать книгу на продажу, если при покупке оной у покупателя расслабляются мышцы лица и на оном появляется ехидное выражение. Но, если все эти препоны книгой взяты, то окончательное суждение о стиле автора выносят его читатели, строгости и неизбалованности которых юмором я вполне доверяю.

В свое время, моя книга «Путешествие из немцев в викинги или трое в „Гольфе“, к счастью, без собаки» читалась отдельными любителями юмора с улыбкой на лице, изредка переходящей в смех или даже в хохот. Поэтому отдельные эмигрантские организации организовывали чтение этой книги с моим участием в качестве чтеца и рассказчика. Некоторые же присылали мне отказы от уже объявленного авторского чтения после того, как месяца через три после получения экземпляра книги и громогласного объявления об авторском чтении добирались до страницы 28 присланной им этой книги.