Преклонись, я — твой грех (СИ)

— Слушай, мне плевать на то, что ты занят и на то, что ты трахаешь хорошенькую женушку конгрессмена, но мы ждали этот проект год! Вернись уже с небес на землю! С меня хватит и того, что приходится разруливать те слухи, что ходят о тебе!

— Нейт, — колеблясь несколько секунд, взвешивая приоритеты и то, что он теряет, Клаус лишь сжал ладонь Кэролайн немного сильнее. — Проект твой. Я отдаю его тебе целиком и полностью.

— Но… — голос парня заметно повеселел, когда тот уже находился в предвкушении отличного куша. — Для тебя это был бы пик власти, возможностей…

— Ты меня понял. Удачи!

Клаус оборвал связь, а после того и вовсе выключил телефон. В этот день он больше ничего не хотел слышать, кроме дыхания девушки, сидевшей рядом, кроме ее нежного голоса, шума ветра, развивающего ее волосы.

Океан был неспокоен. Волны нещадно хлестали песчаный берег, а небо затянули плотные облака. Создавалось впечатление, что сама природа ждет каких-то перемен, предупреждает о чем-то, ненавязчиво сгоняя тучи, увеличивая скорость и силу ветра.

Освободившись от туфель, Кэролайн со счастливой улыбкой на лице потянула Клауса ближе к воде.

— Ты в курсе, что вампиры не очень хорошие пловцы? — смеется он, заходя по пояс в воду за девушкой.

— А кто-то говорил о плавании? — Кэролайн удивленно ведет бровью, сплетая руки на шее гибрида и приникнув к нему всем своим телом. — И все же, я надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что на самом деле важно в твоей вечности…

— Ты сомневаешься, что я этого еще не осознал? — он приникает к ее губам, не настойчиво лаская, скользя языком по их контору.

Кэролайн отвечает на поцелуй, прижимаясь к нему еще сильнее, путаясь пальцами в его волосах, ощущая, как волны окутывают их, будто стремясь прижать их друг другу навсегда. Легкое платье девушки насквозь промокло, в волосах приятно играл ветер, а руки сильного мужчины сжимали ее тело так, что сердце едва ли не вырывалось из груди.

Позже Клаус на руках вынес ее на пустынный берег. Вокруг ни души, но даже если бы кто-то и наблюдал за ними, вряд ли это сейчас имело бы какое-то значение. По прохладной коже Кэролайн стекали прозрачные капельки воды, застревая в складках платья, или же высыхая, оставляя лишь мокрые дорожки. Ее поцелуи обжигали, а трепетные руки обнимали так неистово сильно, будто боясь отпустить его хоть на мгновенье.

Он опустил ее на теплый песок, поспешно освобождая от платья, скользя губами по линии шеи, целуя, лаская, прикусывая кожу. Он наслаждался каждым касанием, каждым мгновением, разделенным с ней. Она целовала его плечи, исследуя ладонями его спину, проходясь пальчиками вдоль позвоночника, замирая в районе талии и снова поднимаясь вверх. Перехватывая губами каждый вдох Кэролайн, разделяя его с ней, Клаус вошел в девушку, отрезая их обоих от действительности, топя в омуте страсти…

Казалось, ветер уступил место шторму, неистово сметавшему песок с пляжа, сгоняя волны, с оглушительной силой обрушивающиеся на берег. И лишь одно могло сравниться с разгулявшейся стихией — это два силуэта, слившихся, никнувших и растворяющихся друг в друге, игнорирующих весь мир, что окружал их, живя лишь друг другом…

— Кажется, вся жизнь такая, — тихо скажет потом она, прижавшись к его плечу, вдыхая прохладный влажный воздух. — Ты кричишь, а люди просто идут мимо, не замечая, не видя ничего, кроме своих проблем, маршируя в собственном цикле… И время идет. И ты спрашиваешь себя, а нужно ли это? Стоит ли себя так растрачивать, кричать, пытаться биться в эти безмолвные стены? Со временем все пропадет… И станет все равно…

А спустя сутки она исчезла. Ее телефон молчал, все упоминания о ней вмиг стихли.

Клаус не находил себе места, теряясь в незнании, не понимании того, что могло произойти. Не найдя в себе сил больше держаться, он ворвался в кабинет бизнес-холла, хватая Льюика за воротник пиджака и горящим взглядом вглядываясь в испуганные глаза конгрессмена.

— Где она?! — кричал он, встряхивая старика в руках, особо не стараясь сохранить его кости целыми. — Что ты с ней сделал?!

— Кто? — беспомощно лепетал мужчина, даже не моргая, всматриваясь в искаженное яростью лицо. — О ком ты, Клаус?!

— О твоей жене, — рычал Клаус в ответ, сжимая кулаки, разрывая воротник дорого костюма Льюика. — Кэролайн! Что ты с ней сделал?!

— Кэролайн? — непонимающе всхлипнул политик. — Боюсь, ты что-то спутал…

— Не ври мне!

— Клаус, мне уже шестьдесят пять лет и… Я никогда не был женат.

Смятение… Боль, страх, негодование… Все это овладело им с того момента, лишая способности хоть что-то понимать, привычно складывать мозаику, идя последовательно и постепенно добиваясь своих целей. Он не верил, но не признать не мог, что кто-то смог обыграть его, перевернуть все карты, смешав в колоде, заставить его мертвое сердце разрываться от непонимания и скорби…

Кажется, он и не жил те несколько дней, не ощущал себя частью этого мира, растратил все силы, что копил веками…