Прекрасная ночь, чтобы умереть

— Хорошо, ещё раз обо всем вкратце, — снова заговорил дивизионный комиссар Бельмар. — Робер Делувье, холостяк в возрасте сорока пяти лет, получил смертельный удар у себя дома да ещё и одним из своих собственных кухонных ножей. Нас вызвала дочка Фабриси, так называемая Фаби, которая обнаружила тело, прибыв утром, чтобы заняться домашним хозяйством. Первая особенность: она не понимает того, что происходит, и почему её патрон больше не шевелится. Хорошо, допустим. Но есть и вторая особенность, не так ли, Барде? Мы не обнаружили никаких следов ни на ноже, ни… где-либо вообще. И почему? Потому что эта дуреха, у которой нет света вообще на всех этажах, вздумала все основательно отмыть, прежде чем нас вызвать. «Фаби все хорошо протерла, месье»… И что у неё только в голове!

— Всё так, — лаконично отметил комиссар Барде. — Так, как вы говорите.

Дивизионный комиссар позволил себе немного помолчать, а потом спросил:

— А что касается вещей, там есть что-нибудь?

— Ничего, похоже, не было украдено, патрон. Делувье вёл жизнь без каких-либо историй. У него не было врагов. Никаких известных связей. Ничего, чтобы могло бы привести к подобного рода неприятности. Напротив, он даже имел репутацию бойскаута. Приветливый тип, всегда готовый оказать услугу… Ну, и так далее. Короче, парень, которого хотелось бы иметь в качестве зятя, ни больше и ни меньше! Относительно опроса соседей — конечно же, никто ничего не видел.

— Ох, как всё плохо пахнет на этот раз! Не люблю я этого!

Комиссар Барде надолго замолчал и лишь потом рискнул заметить:

— У нас нет иного выбора, патрон, надо исходить из заявлений Фаби. Я прекрасно понимаю, что там все плохо и не всегда вполне ясно, но возможно, если её повторно расспросить в спокойной обстановке…

— Попробуйте, если хотите. Но лично я от этого отказываюсь. Она меня раздражает! В любом случае, я должен уехать, у меня встреча в Марселе. Короче, делайте, как считаете правильным, — постановил дивизионный комиссар Бельмар. И, повернувшись на каблуках, он оставил своего подчиненного одного.

Имея большой опыт, комиссар Барде сразу понял, что его шеф, сам того отчетливо не признавая, только что оставил на него проведение расследования, которое угрожало быть каким угодно, но только не лёгким. Всё было предельно ясно. Если расследование увязнет, именно он, Жорж Барде, взвалит всю вину на себя; а если оно приведёт к какому-то результату, именно Бельмар будет важно разглагольствовать перед представителями прессы. Как обычно! С этим следовало бы смириться и успокоиться, особенно исходя из того, что дивизионный комиссар рано или поздно уйдет на пенсию, и что тогда именно он окажется во главе службы… При этом пилюля всё же оставалась горькой, и её надо было проглотить. И Барде благоразумно решил перенести разговор с Фаби на следующий день.

***

Когда девушка предстала перед ним, трясущаяся и с округленными глазами, комиссар Барде мгновенно понял, что вид комиссариата на улице Корделье полностью её парализовал. И тогда он пригласил её сопроводить его в прогулке по парку находившегося рядом замка. Там, среди аккуратно подрезанных тисов и лип, он начал медленно, очень медленно, проникать в мир Фаби. Идя наощупь, он пытался собрать хоть какой-то урожай в её часто загадочных ответах, найти хотя бы зародыш следа. Но ничего не находилось. Он уже собирался отказаться от своей затеи, как вдруг она сама проявила робкую инициативу:

— Фаби очень нравится с тобой говорить.

— Ты уверена? Ты же мне практически ничего не сказала.

— Но ты слушал, и твои глаза не смеялись над Фаби. Приходи на прогулку завтра.

Жорж Барде воспрял духом. У Фаби был, конечно же, слабо разработанный язык, но она оказывалась намного менее ограниченной, чем это выглядело с первого взгляда.

— То есть ты мне оказываешь доверие, Фаби?

— Возможно, однажды Фаби станцует для тебя.

— Станцует?

— Нет, сейчас чересчур рано.

— Что чересчур рано?

— Танец доверия.

— Я тебя не очень хорошо понимаю.

— Это — тайна. Месье Делувье научил Фаби.

— Расскажи мне о месье Делувье.

В этот момент звонок мобильного телефона комиссара разорвал едва наметившуюся нить признаний. Это был, конечно же, Люсьен Бельмар! Устранившись от участия в деле, он имел наглость раздражаться теперь, что его не держат в курсе. Барде с трудом подавил в себе хорошо прочувствованное ругательство. В какой неподходящий момент! Очень сухо он закончил разговор, пообещал перезвонить и отключил свой мобильник.

Впрочем, было уже поздно. Момент милости прошел, устрица вновь закрылась в своей раковине. И теперь надо было снова пройти большую часть пути, чтобы вновь войти во внутренний мир Фаби. Но комиссар все-таки теперь был уверен. У Фаби имелось что-то, о чём надо было бы поговорить, и в её защите появилась брешь. Терпение, терпение и ещё раз терпение…

***