Прекрасное и истина

[При отсутствии более или менее точных авторских ссылок можно предположить, что Ален описывает здесь одну из иллюстрирующих «Божественную комедию» гравюр Г. Доре, изображение на которой, кстати, перекликается с сюжетом библейских иллюстраций того же художника, изображающих описанную в Книге книг и воспроизведенную его воображением сцену всемирного потопа.]

Свет – единственная справедливость. Каждый осужден самим собой, как дерзнул сказать Платон; но платонова вера была только игрой, а умирающий Сократ был уверен лишь в самом себе. Эпическое движение еще не увлекло толпу к той справедливости, которая представляет собою лишь свет. Дантова эпопея застает нас сидящими на ступенях какого-нибудь храма Минервы и мечтающими. Мы слишком счастливы от неверия ни во что. Однако упомянутое человеческое движение не может на этом остановиться. Поэтому первый же призыв проводника с угловатым лицом

[Вероятнее всего, имеется в виду превратившийся в нашего проводника Данте, каким он был изображен на портрете работы все того же Г. Доре.]

тотчас поставит нас на ноги.

Пасха

Нужно быть достаточно продвинутым в астрономии, чтобы в ночной период года праздновать рождение Спасителя. Рождество не принадлежит детству человечества. И наоборот – праздник Пасхи отмечали всегда и повсюду. Именно в это время празднование воскресения проходит под знаком стольких разных имен – Адониса, Осириса, Диониса, Прозерпины,

[Адонис, Осирис, Дионис, Прозерпина (Персефона у греков) – боги средиземноморского (у финикиян, древних египтян, эллинов, древних римлян и др.) региона, которых объединяет либо их связь с подземным царством, где они проводят часть года (Прозерпина), пребывают постоянно (один из вариантов легенды об Осирисе) или просто побывали (Дионис), либо идея ежегодно умирающего и воскресающего божества.]

которые суть то же самое, что и Май, Майская дама, Зеленый Жак и множество других сельских богов;

[Здесь названы протагонисты весенних языческих обрядов разных европейских народов, «…во время которых разыгрывается свадьба молодых духов растительности – Короля и Королевы Мая, Майской Невесты и Майского Жениха и др.». Подобные «…божества растительности олицетворяются как растениями, так и куклами»[412].]

эта метафора была брошена нам в лицо. И, как контраст, – возвращение тех самых холодов, которые являются стрелами страсти. Утром, после ледяной ночи, смерть со всей возможной энергией заявила о себе;

[Возможно, Ален имеет в виду кратковременные сезонные похолодания, приходящие на смену все еще робкому весеннему потеплению, что характерно для среднеевропейского климата, а по времени зачастую связано с празднествами в честь воскресения местного божества. Ведь и в Евангелии сказано о том, что весенняя ночь, наступившая после ареста Христа, была холодной: Петр, например, грелся у огня (см. Мрк, 14: 67, Лк., 22: 55).

В самом же христианстве темы жизни и смерти практически не отделимы друг от друга. На это, к примеру, указывал Ш. Бодлер, отмечавший, что