Прекрасное и истина

[В октябре 1844 г. давно разошедшийся с женой Конт познакомился с Клотильдой де Во, полной противоположностью его супруги, экстатическая любовь к которой носила чисто платонический характер, а после ее смерти, последовавшей по причине давнего заболевания туберкулезом, перешла в религиозное почитание и даже обожествление покойной. Ее культ (в доме философа имелся, например, «алтарь Клотильды») стал подлинной основой разработанной философом «позитивной» религии. Сам он претендовал на роль ее первосвященника, мечтал о широком распространении нового религиозного учения и был уверен в появлении толп прозелитов, привлеченных содержащимися в нем идеями.

Постановка Аленом на высшую ступень в «иерархии» «жизненных печалей» почитаемого им философа отношений с любимой женщиной симптоматична и заставляет вспомнить о роли и месте возлюбленной в биографии самого эссеиста (см. об этом Вступительную статью).]

По этой причине излишне долгие размышления по поводу совокупности человеческих проблем неоднократно приводили его в состояние крайней усталости, которое даже порождало мысли о каком-то психическом заболевании.

[Ален существенным образом смягчает, можно даже сказать, облагораживает и эстетизирует ситуацию, имевшую место в реальности. Проблемы со здоровьем у Конта начались еще в молодости, т. е. гораздо раньше встречи с Клотильдой де Во. В 1826 г. философ пытался утопить свою жену, а позже – покончить с собой. Причиной подобного поведения стало душевное расстройство, своими симптомами, по мнению специалистов, напоминавшее параноидальную шизофрению. Несколько месяцев он провел в психиатрической лечебнице. В целом же его лечение (то дома, то в больнице) растянулось на 10 лет. Окончательно философ, как видно, так и не выздоровел до конца своих дней, что после его смерти и пыталась доказать его бывшая жена, оспаривавшая завещание умершего супруга.]

Из этого горького опыта он, без всякого сомнения более непосредственно, чем любой другой когда-либо живший мудрец, извлек идею анархических отступлений, совершаемых в рамках не имеющих определенного объекта и правил размышлений, которым предается сознание, ограничившееся собственными мечтаниями. Отсюда и проистекает дисциплина, постоянно искомая во внешнем порядке вещей – в порядке социальном и в практике строго рациональной религии, основанной как на первом, так и на второй.