Прекрасное табу (СИ)

Соколовский оторвал взгляд от моих глаз и медленно, оценивающе, скользнул им по телу. Ничего вульгарно-вызывающего — чёрное платье, слегка прикрывающее колени, сексуально облегало фигуру. Строгий деловой стиль, если бы не глубокий треугольный вырез, обрамлённый шёлковыми лацканами, как на пиджаке, не открывал соблазнительный вид на округлости груди. В меру, давая только намёк на всё остальное, что скрывало платье.

Я подошла ещё ближе и, упёршись пятой точкой в дорогой стол, протянула руку к сигарете в его руке. Не отрывая от него взгляд, взяла её и затянулась.

— Знаешь о чём я всё время думала, когда ты снова появился в моей жизни? — снова затянулась и вернула ему сигарету.

— О чём же? — уголок его губ слегка приподнялся вместе с бровью и он затянулся.

— Почему? Почему ты меня не искал, когда я ушла? — я слегка усмехнулась. — Я полагала, что наигрался, поэтому отпустил. Зачем тебе сопливая девчонка, которая будет создавать проблемы своим строптивым характером? Куда проще иметь безотказных женщин, которые любят деньги и с радостью ублажат, не претендуя на что-то большее. Сначала я боялась, а потом поняла, что забыл. Ты мне так старательно внушал, что я не выживу одна, что без тебя я никто, ничего не смогу добиться в жизни, что… А тут… когда я забыла тебя, научилась жить самостоятельно, ты упал как снег на голову.

Михаил не ответил. Затушив сигарету в пепельнице, он положил руку на моё колено и медленно провёл по бедру. Опустила взгляд на его руку. Зацепившись им за красивый перстень с кроваво-красным камнем, на котором была инталия в виде хищной птицы, вспомнила как меня в юности завораживали его руки, красивые длинные пальцы… Задержала дыхание.

— Почему? — подняла взгляд на его лицо и пожала плечом. — У тебя есть всё. Зачем я тебе понадобилась? Захотел снова поиграть?

Михаил подтянул меня руками ближе, чуть отъехав в кресле назад. Поставил перед собой, придавив задом к столу, сжав пальцами бёдра, и посмотрел в глаза.

— Ты права, почти забыл… вырывал с корнем тебя из головы, заглушая твой юный запах другими женщинами. Разными, многими, — большие ладони скользнули вниз и, поднимая юбку, медленно возвращались вверх. — Это наваждение, должно было рано или поздно стереться, потускнеть со временем… хоть никто, ни разу, даже не приблизился к твоей чувственности, к тебе… — мужчина поглаживал край чулка, аккуратно, не жадно, легко касаясь горячими пальцами оголённой кожи на бёдрах. — А когда увидел тебя с ним… почувствовал ярость, злость, что ты не моя, что отпустил…

Соколовский встал и, склонившись к моему виску, обжигая горячим дыханием, продолжил:

— Ты повзрослела… стала ещё красивее, ещё сексуальней и более притягательной. Запретный плод, который я не мог взять, — его пальцы стали скользить выше, под платье, уже касаясь трусиков на бедре, — снова почувствовать твой запах, — коснулся губами моего уха, — твой вкус. И ты снова стала приходить ко мне по ночам, но уже не в обличье невинной малышки, а в обличье соблазнительницы. Манящей, — он отодвинул пальцами волосы, чуть коснувшись кожи на шее, и губы обожгли её поцелуем, — обольстительной, желанной.

Его рука сжала ягодицу, и он вдавил меня в свои бёдра. Языком провёл влажную линию до моего уха и губами обхватил мочку. Хриплый шёпот защекотал, вызывая волну дрожи, но не возбуждения, а волнения перед неизбежным.

— Я создал прекрасное орудие соблазнения. Всё, чем ты так прекрасно пользуешься, пробудил в тебе я, — продолжал шептать. Отстранившись, но не отпуская, посмотрел мне в глаза. — Я раскрыл это в тебе. Ты помнишь?

Как бы мне ну было сейчас гадко на душе, как бы не обливалось кровью сердце, мне нужно было держаться до последнего, скрывать свой страх, побороть сомнения, отвращение к тому, что он сделал, к убийце, и сделать шаг, посмотрев в глаза своему врагу.

— Я всё помню, — услышала свой тихий голос, больше похожий на шелест, словно со стороны.

Соколовский развязал свой галстук, стянул его и, продолжая гипнотизировать меня глазами, прислонил ткань к моим глазам. Я не сопротивлялась. Я приняла решение и должна пройти это испытание до конца. Он затянул узел. И с этой секунды я чувствовала только его запах, которым был пропитан галстук, и его руки. Он расстегнул пуговицы платья-пиджака, распахнул его полы, и я услышала, как он задержал дыхание. Прохладный воздух помещения обжёг кожу от чего волоски поднялись, сделав кожу ещё чувствительней. Мышцы на животе сжимались от касаний горячих рук, а когда пальцы скользнули вдоль ткани бюстье, я шумно выдохнула. Тело непроизвольно вздрогнуло.

— Видишь? Ты ненавидишь меня, а твоё тело реагирует. Оно помнит своего учителя, — услышала его ухмылку. Он продолжал ласкать меня пальцами, словно дорогой, хрупкий предмет, который он заполучил, и наслаждался каждым касанием. — Прекрасна… какая кожа… запах… я твой создатель… ты моя Галатея(1)…