Прекрасность жизни.

Малая родина Федора! Федор — писатель. Он никогда не участвовал и никогда не будет участвовать в альманахе «Метрополь». У него появилось несколько серьезных публикаций: переводы с языков народов СССР — узбекского, каракалпакского, коми и других. Говорят, что выход его книги, собственной, тоже уже не за горами, вернее — за горами, но очень низкими. Федор купил за 7 тысяч рублей домик близ станции П. Киевской железной дороги. Федор выращивает крыжовник. Он прописан в однокомнатной кооперативной квартире на Л-ском проспекте, дом 224. Да вот беда — в доме № 224 полным-полно тараканов, и они сильно кушают по ночам продукты, которые Федор приносит из универсама. Как много все-таки развелось в новых районах тараканов! Говорят, что всему виною некачественная состыковка блоков, излишняя либерализация вентиляционных отверстий, нарушенная экология пространства, времени. Тараканы бывают рыжие, черные, американские и другие. Вся интеллигенция звонит, перезванивается и решительно не знает, что делать. А я творец и я знаю, думает Федор. Нужно взять десть сухой борной кислоты, перемолоть в кофемолке, отделить желток от белка и скатать маленькие белые шарики, удалившись из дому дней на десять или навсегда. Но если таракан не вымрет, тоже не беда, придумаем что-нибудь другое. Главное — не нужно отчаиваться, все еще будет хорошо.

Потому что — клевер, потому что — береза. Раньше здесь была деревня. Город поглотил. Город наступает. Каракалпак написал новую поэму. Детство. Мама. Папа. Лес. Нос. Гоголь. Комок в горле. Осень.

Осень. Федор поднимает, опустившиеся поля шляпы и в тот же день берет путевку в Дом творчества писателей «Коктебель». До свиданья, счастливо тебе отдохнуть, погреться на солнышке, творческих тебе успехов, Феденька!..

ГЛАВА 1977

Проводы так называемой русской зимы,или Поломанная голова Мирзликина

Глупый рассказ с оговорками

Однажды Мирзликин гулял, скрипя снежком, и вдруг увидел на столбе около стадиона «Динамо» раскрашенный яркими акварельными красками фанерный лист. Лист висел. Лист гласил. На листе было написано:

29 ФЕВРАЛЯ ВСЕ ПРИХОДИТЕ НА ПРОВОДЫ РУССКОЙ ЗИМЫ. БУДУТ:

БЛИНЫ, ПЕЛЬМЕНИ, ШАШЛЫКИ, РЫБА, ВОДКА,

ПОРТВЕЙН, ПИВО.

КАЖДЫЙ МОЖЕТ:

КАТАТЬСЯ НА ЛОШАДЯХ-ТРОЙКАХ,

ЗВЕНЕТЬ БУБЕНЦАМИ.

ЭТО НИКОМУ НЕ ВОЗБРАНЯЕТСЯ.

ЖИВЕЙ!

РАБОТАЮТ:

БУФЕТЫ, ИГРЫ, ШУТКИ, ТАНЦЫ, АТТРАКЦИОНЫ.

ХОРОВОД ГУЛЯНИЙ!

СОРЕВНОВАНИЕ!

ВСЕ СКОРЕЙ НА ПРАЗДНИК!

СОСТОИТСЯ В 10 УТРА НА СТАДИОНЕ «ДИНАМО»

То есть как это? Как это так было написано? Конечно же не так. Разве может быть написано так? Столь игриво никак не может быть написано... Водка, портвейн, пиво, вино вообще не может быть написано, согласно антиалкогольным устремлениям. А фанерный лист? Вот я утверждаю, что он висел. А ведь он вовсе и не висел. Он был приколочен длинными гвоздями к столбу. Столб был деревянный, лист — фанерный, гвозди — стальные. Небо тоже было. Стального цвета серое февральское небо.

Конечно же не так было написано. Аккуратнее, суше все было написано, хотя, разумеется, и с претензией на ухарство и якобы непонимание очевидной данности: полной и окончательной канцеляризации современного русского языка. Мы, дескать, по-нашему, по-простому, по-народному, как раньше. Ох и дураки!..

Ну а с другой стороны, откуда мне точно знать, как там и что там точно было написано, когда всю нижеприведенную историю мне рассказал Мирзликин, человек с поломанной головой. Вполне возможно, что все вышеприведенные фразы как-нибудь неправильно преломились в поломанной голове Мирзликина, после того как он ее себе поломал.

Фу! Фу! Какая ерунда! Какая чушь! «Преломились в поломанной голове»! При чем тут поломанная голова? Обычная история, обычный человек — зачем ему что-то помнить? Человек вообще ничего не помнит. Человека учат, учат, бьют его по голове, а он все равно ничего не помнит. А зачем? Нет, вы скажите — зачем? Человек вполне имеет право не помнить ничего. Он это право, можно сказать, заслужил в труде и в бою. И отнять у него это право было бы не только глупо, но и бессовестно. А может, даже и опасно...

Какая ерунда! Какая глупость! Какая чушь! Глупо. Глупо все. Глупа, например, до безобразия эта моя последняя дурацкая фраза:

«А может быть, опасно». Дурацкая и многозначительная. Вернее, даже и не многозначительная, а обыкновенная дурацкая и бессмысленная фраза. С такими фразами действительно можно черт знает до чего дойти, так что действительно может стать опасно. Лучше — снова о Мирзликине.