Прекрасные сломанные вещи

Я подождала, пока она придет в себя, и заговорила снова:

– Так что у тебя сегодня случилось?

– Ничего хорошего. Ты бы видела лицо Сары, когда она открыла дверь и увидела меня в компании полицейских. Она так на меня посмотрела! Это было ужасно. А полицейские говорили и говорили, не затыкаясь, и это было просто невыносимо… Они словно оттягивали неизбежный момент, понимаешь? Рози, наверное, уже сказала тебе, что я не пошла в школу. Сара не пошла на работу. И знаешь что? Она даже на меня не наорала. Просто заплакала. И это гораздо хуже. – Она снова промокнула глаза. – А ты как? С тобой все хорошо, ну, помимо ноги?

– И лица?

– Да, и его тоже.

– Ну, с ногой все неважно. И еще они беспокоились из-за моего сотрясения, но, похоже, обошлось. Меня, наверное, через несколько дней выпишут.

– Это хорошо. – Она наконец улыбнулась искренней улыбкой. – Я так рада. Весь день я представляла себе всякие ужасы. Сара сказала, что тебя может парализовать. Боже, представь себе!

Наблюдая за ее болтовней, я чувствовала, как внутри у меня ширится тревога. Что-то было не так. Она мне чего-то не говорит. Должна быть какая-то причина для того, чтобы она после всего случившегося проникла ко мне в палату посреди ночи.

– Почему ты пришла, Сьюз?

Она потянула за нитку в рукаве кофты, избегая моего взгляда. Мне становилось все беспокойнее.

– Я пришла попрощаться, – сказала она наконец.

Тревога сковала мне сердце.

– Ты о чем?

– Меня забирают отсюда. Ну, Сара… Сара и социальные службы. Меня отправляют в детдом.

Она все еще не поднимала на меня взгляда.

– Нет.

– Это даже не обсуждалось. Сара сообщила мне, как только ушла полиция. И сказала это так беззлобно, просто как факт. Будто других вариантов больше не осталось. Она сказала, что это последняя капля. На самом деле она сказала много всего другого, совершенно ужасного, но она права.

– Она еще успокоится.

– Нет, не на этот раз. Она уже поговорила с Беккой… – Заглянув мне в лицо, она добавила: – Ну, мой соцработник, помнишь? Мне кажется, она уже все решила. Сара попыталась… – Не глядя на меня, Сьюзан поперхнулась словами, но потом собралась с духом: – Сара хотела, чтобы меня забрали сразу, но, похоже, так не положено.

– И что это значит? Куда ты уедешь?

Она быстро прикрыла глаза.

– Боже, я не знаю. Не знаю, как это все работает. Наверное, меня поселят с какими-нибудь сиротами? – Ее голос задрожал. – Или с другими идиотами, от которых отказались родители.

– Ох, Сьюз… – Сердце у меня ныло от тревоги и жалости. – Послушай, может, если ты все объяснишь…

– Что я объясню? – Теперь она смотрела мне в глаза. – Что тут объяснять? Она пыталась. Правда, старалась изо всех сил. Но я просто… как там она сказала… Мне уже не поможешь. Я только причиняю людям боль, и она больше не может «нести ответственность за мое разрушительное поведение». Дословно.

– Но… Детдом? Разве это поможет?

– Конечно, нет. Но это уже не будет ее проблемой. Я не буду ее проблемой.

Она внимательно изучала свои рукава и сжатые в кулаки руки.

– Иногда я думаю, может, было бы лучше, если бы она вообще не вмешивалась.

– В смысле, если бы ты осталась с родителями?

– Ага.

– Но тебя избивали. Ты могла умереть.

– Может, это тоже было бы лучше.

– Что?!

– Ничего. – Сьюзан медленно вздохнула, расправила плечи и отвела назад голову.

Она долго сидела, прикрыв глаза, а потом открыла их и решительно улыбнулась.

– Ну да ладно. Я тебе кое-что принесла.

Она засунула руку в карман, вытащила кулон и протянула мне.

Я сразу его узнала.

– О нет, я не могу… – Я попыталась пихнуть кулон обратно ей в ладонь, но она прижала кулаки к груди. – Это же твое.

– Я хочу, чтобы он был у тебя, – просто сказала она. – В знак благодарности.

– Благодарности за что?

Я внимательно посмотрела на кулон: тонкая цепочка, изящный изгиб голубя. Вблизи он оказался даже красивее.

– Ты знаешь за что. – Ее губы изогнулись в мягкой печальной улыбке. – Думаю, ты лучшая подруга из тех, что у меня были.

– Я не скажу Рози, что ты так сказала. – Я попыталась отшутиться, потому что знала, что могу расплакаться.

– Нет, скажи. И скажи ей, что она тоже прекрасная подруга. И скажи ей, что мне жаль. Ее я, наверное, уже не увижу. Ну, до отъезда.

– А ты знаешь, когда уедешь?

Она отвернулась.

– Ну, может, через пару дней?

– Может, ты сможешь приезжать и жить у меня, – отчаянно предположила я.

Сьюзан вслух рассмеялась:

– Да уж, твои родители будут в восторге.

Она снова вздохнула, но на этот раз с улыбкой:

– Признай, Кэдс, что я официально безнадежный случай. Ходячая и говорящая ошибка.

Голос ее звучал жизнерадостно – и улыбка была веселой, но я заметила, как дрожит поднесенная к лицу рука.

– А вот и нет.

– А вот и да.

Я не успела возразить снова: она посмотрела на часы и поморщилась.

– Мне, наверное, пора.

– А почему тебе не остаться, пока не рассветет? – предложила я. – Зачем одной идти по темноте.

– Да все будет хорошо, – отмахнулась она. – А тебе нужно отдохнуть, я и так не давала тебе спать.

– Если ты пойдешь одна домой, я все равно не засну от беспокойства, – возразила я.