Прекрасный белый снег (СИ)

Далее следовала ординаторская, за ней ещё одна, уже без всяких табличек дверь, и такая же напротив, с нарисованными на ней горбоносым, обливающим себя весёлым зонтиком воды довольным кашалотом, и ванной, накрытой шапкой белой пены. И наконец, ещё чуть-чуть подальше, в самом конце коридора виднелась металлическая, широкая с круглым как в подлодке застеклённым оконцем, последняя уже, явно входная дверь. В том, что это именно так и было, никаких сомнений возникнуть не могло: рядом, за столом, на небольшом вращающемся кресле-стуле сидел сержант милиции. На этом, собственно, все и заканчивалось. "Да, — подумал Веня, — прогуляться на свежем воздухе здесь, похоже, не удастся. Грустная картина..."

Он подошёл поближе. От двери без опознавательного знака, через небольшую щель снизу отчётливо тянуло до боли знакомым запашком, ошибиться было невозможно: кислый, застарелый, слегка разбавленный еле уловимым привкусом хлорки и мочи тяжёлый запах табака, и Веня тут же, абсолютно ясно вспомнил ротную курилку. "Так, здесь, судя по всему и курилка и сортир, — догадался сразу Венька. — Вот это очень вовремя." На этом разведку можно было и заканчивать. Он сделал свои неотложные дела, вернулся в свою палату и подошёл к Костяну.

— Слушай, братан, такое дело: у тебя сигаретки не найдётся?

— Ну пошли, вместе подымим, — отозвался Костик поднимаясь. Только, извини, — он вытащил из тумбочки пачку Примы, — у меня без фильтра. У нас тут и такие, за счастье вроде, — ухмыльнулся грустно он, — с куревом беда совсем.

А Веньке было всё равно. С фильтром, без фильтра... Лишь бы затянуться. Организм требовал того, к чему привык.

— Да ладно, — сразу повеселев ответил он. — Тоже табачок... В армии Гуцульские курили, за семь копеек, и ничего. Прима, значит Прима. Пошли...

Со второй затяжки Веню повело. Глухим протяжным колоколом ухнуло что-то в голове, тут же, плотной белой ватой заложило уши, он слегка качнулся и прихватил Костяна за плечо.

— Эй, братан, братан, ты чего? Чего так побледнел? — услышал он Костин голос откуда-то издалека. — Давай-ка, присядь, вон, хоть сюда, — с этими словами Костя усадил его на низкий широкий подоконник, посмотрел внимательно в глаза. — Чего-то ты, с лица сошёл, братишка, — немного как-то косо усмехнулся Костя. — Курить-то тебе, пожалуй, рановато. Ты лучше подыши, — и с этими словами Костик распахнул настежь маленькую форточку, — глядишь, и полегчает.

Снаружи хлынула зимняя морозная прохлада, Венька сглотнул судорожно, набрал полную грудь свежего, не успевшего ещё смешаться с застарелым сортирным кисляком воздуха, выдохнул, потом ещё раз, и ясными уже глазами посмотрел на Костю:

— Крепковата твоя Прима... Отвык, похоже...

— Ладно, пошли отсюда, — тот затушил окурок, успеешь ещё тут накуриться. Пошли, пошли. Приляг лучше, полежи немножко.

Глава шестая

За окнами темнело, психи в ожидании ужина раскинули картишки в углу у Костиной кровати, смирный дом неспешно шевелился своей размеренной вечерней жизнью. Подушку, чтобы не била в глаза лампа над головой Венька положил повыше, прикрыл слегка глаза. Чего можно было ожидать от предстоящего визита к главврачу он вроде бы вроде бы догадывался. Кое-какие мыслишки на этот счёт у Веньки уже были. И хотя вести задушевные беседы с этим, его примерно возраста, ну разве что совсем чуть-чуть постарше умным доктором Веньке не хотелось, он понимал: надо значит надо. Это всё же давало хоть какую-то возможность выяснить, что на самом деле у товарища на уме. "Сейчас начнёт нудить, что да как, да как дошёл до такой жизни, нравоучения читать, морали, — казалось Веньке. — Жизни учить... И нахрен ты мне тут сдался, со своими заунывными беседами?" Час, однако, минул как-то незаметно, пора было идти на экзекуцию. Венька поднялся, подтянул штаны повыше и направился к кабинету главврача.

— Ну заходите, Вениамин, заходите, — теперь Сергей Станиславович был серьёзен, уже не улыбался. — Присаживайтесь, — он указал рукой на придвинутый к столу сбоку стул, как обычно бывает в средней руки банке специализирующемся на небогатых розничных клиентах: людях с улицы, служащих низшего звена и полунищего офисного планктона. В кабинете было тихо, Сергей Станиславович, перебирая какие-то бумаги на столе мельком взглянул на Веньку:

— Одну минуту...

Чем-то неуловимо он напомнил Веньке следователя, в прокуратуре или следственном отделе, и хотя посещать подобного рода заведения ему пока не приходилось, какое-то шестое чувство говорило именно об этом. "Сейчас начнётся пытка электричеством, — усмехнулся про себя Венька. — Высоковольтным... В лучшем случае... Допрос с пристрастием... Если очень повезёт..."