Прекрасный дом

Конь энергично перебирал ногами и позвякивал удилами; жара и непрерывное жужжанье насекомых вконец одолели Тома, и он двигался как во сне. Его быстро догоняли коляска и всадники. Сначала он услышал шум и, оглянувшись, увидел, как она спускается в лощину на изгибе дороги. Копыта лошадей подняли облако пыли, которое и повисло над лощиной, скрывшей коляску. Том пришпорил коня и освободил путь. Впереди дорога выравнивалась и поднималась по склону холма. По одну сторону ее тянулся высокий вал из желтой глины, заросший кустами акации; по другую — цепь больших камней, за которыми шла насыпь, а дальше — крутой, поросший чахлым кустарником склон к реке. На защищенных от ветра холмах лепились краали, и вид у них был совсем мирный, но Том вспомнил, что совсем недавно видел здесь лежавшую в луже крови маленькую белую свинью. На дороге появилась молодая зулуска с тяжелой вязанкой хвороста на голове; женщина эта показалась Тому знакомой. Когда коляска перевалила через холм, он разглядел, что лошадьми правит судья Мэтью Хемп. Рядом с ним сидел белый сержант, а на заднем сиденье — два полицейских-зулуса. Двое полицейских скакали по обеим сторонам коляски. Не за ним ли они едут? Вчера вечером он поступил своевольно и, пожалуй, даже незаконно, получив от этого какое-то злобное удовлетворение. Возможно, Хемп пытается нанести ответный удар. Но они поздоровались и проехали мимо него, не останавливаясь. Он тоже нехотя поднял руку в знак приветствия. Зулуска заметила их приближение и остановилась в нерешительности. Потом она отошла к той стороне дороги, за которой поднимался глиняный вал, но и Хемп свернул лошадей ближе к краю дороги и, казалось, намерен был попугать ее. Полицейские, ехавшие верхом, поскакали вслед за коляской. Проезжие часто потешаются так над робкими пешеходами. Когда между Хемпом и женщиной оставалось шагов пятьдесят, она решила перейти дорогу. Том видел, что она вовремя перебежала на другую сторону, но Хемп снова повернул лошадей прямо на нее. Она вскрикнула, и сквозь облако пыли Том увидел, как ее вязанка покатилась по насыпи. Коляска проехала, но зулуски нигде не было видно. Она или упала, или спрыгнула вниз с дороги. От изумления Том буквально оцепенел. Хемп, по-видимому, сделал это нарочно, но он не был пьян, и, значит, это была глупая и жестокая шутка, хотя ее, очевидно, одобряли и его спутники; во всяком случае, никто из них даже не оглянулся.

Том окликнул женщину, но она исчезла. Карабкаясь по валунам и камням насыпи, он боялся, что вот-вот увидит ее всю израненную или даже мертвую. Вязанка разлетелась, и среди камней валялся хворост, но его владелицы нигде не было видно.

— Женщина, ты ушиблась? Где ты? Полиция уехала, я не полиция.

От беспрерывного гула степи ему казалось, что шумит у него в голове; никаких других звуков, даже хруста веток, не было слышно. Он стал собирать охапки хвороста из рассыпавшейся вязанки. Эти охапки показались ему странно тяжелыми. Одна из них выскользнула у него из рук, ударилась об острый камень, и он увидел в ней промасленный сверток. Даже не разворачивая дерюги, он понял, чт в ней завернуто, и убедился в верности своей догадки, нащупав армейский карабин старого образца. Он сел на большой растрескавшийся валун и весь мгновенно покрылся потом — тело, лицо, ладони сразу сделались липкими. Вот доказательство более убедительное и страшное, чем заколотая свинья, но обе эти приметы означают одно и то же. Власти могли не принимать всерьез истребление свиней и домашней птицы. Но что сделали бы они, увидев это оружие? Он знал что. Округа кишела бы полицейскими и отрядами милиции. Они обыскивали бы краали, взламывали бы полы и сжигали бы хижины. По одному подозрению были бы арестованы сотни людей, начались бы насилия над женщинами и резня скота. И все-таки его долг был ясен ему: он должен задержать эту женщину и передать ее в руки властей для допроса. Он вспомнил о Коко в тюрьме Ренсбергс Дрифта. Допрос означает и что-то другое. Кто эта женщина? Возможно, даже она работает у него на ферме, ведь он определенно где-то видел ее, она показалась ему знакомой. Он сотни раз, с самого детства, видел зулусок с точно такими же вязанками хвороста на голове. В последний раз — он вдруг вспомнил — Коломб сидел на такой же вязанке, и эта женщина, возможно, его жена. Не ее ли застал он на берегу реки за стиркой белья? Он чувствовал, что догадка его верна, но не хотел признаться себе в этом. Жена ли это Коломба или нет, но он сделал такое открытие, от которого кровь застывает в жилах.

Том связал все четыре винтовки вместе и привязал их позади седла вместе со свертком с постелью. Время от времени он оглядывался, надеясь увидеть следящие за ним темные глаза или услышать шорох в кустах.

На следующее утро, проснувшись, он сразу оглядел комнату в поисках винтовок, но их нигде не было видно. Его собственные карабин, нарезное ружье и дробовик лежали на полке возле двери. Вошел Мбазо с чашкой чая в руках.

— Мбазо, ты не видел… вещей, которые я привез вчера?

— Нет, инкосана.