Прекрасный дом

Во дворе гостиницы Том увидел Но-Ингиля и Офени, отца Коломба. Они уже два дня слонялись возле Ренсбергс Дрифта и каким-то образом прослышали о его приезде. В темноте позади них виднелись фигуры других зулусов: они молча входили во двор и усаживались вдоль стены. Коко была матерью многих, и семья Но-Ингиля с уважением относилась к старухе. Хозяин гостиницы наблюдал за ними из окна, медленно поглаживая рукой лысую голову. Ему не хотелось задумываться над тем, что происходит или может произойти, но его не покидало предчувствие, что в одну прекрасную ночь весь Ренсбергс Дрифт вспыхнет ярким пламенем и он будет разорен.

У него и так было полно неприятностей — в гостинице кишмя кишели полицейские, а между тем весь барыш состоял в продаже запрещенных товаров, и его приходные книги были поддельными от начала до конца. Не хотелось ему держать у себя и Эрскина — слишком уж он прямолинеен и упрям и поднимает шум из-за всяких пустяков, вроде ростовщичества и торговли спиртными напитками. Когда Том позвал его, он вышел с оскорбленным и обиженным видом. Однако он тотчас же разыскал дезинфицирующее средство, вазелин и бинты, чтобы перевязать раны старухе.

— Не следовало бы давать ей спиртного, это против закона, — сказал он.

Но Том так взглянул на него, оторвавшись на мгновенье от дела, что тот, перепуганный, тотчас принес полбутылки бренди. Коко, кашляя и брызгая слюной, выпила рюмку и заявила, что от огня у нее согрелся желудок. Но-Ингиль тоже выпил рюмку, а за ним Офени и молчаливые люди, что сидели вдоль стены; они подходили один за другим, чувствуя, что и их желудки не прочь получить порцию жидкого огня. Они брали рюмку у Тома обеими руками и осушали ее одним духом, так что внутренности у них обжигало, а на глазах выступали слезы. Хозяин гостиницы только покачивал головой.

— Не волнуйтесь, — сказал Том, — ваши гости сами все отупели от вина. Они не будут вас беспокоить.

— Удивительный вы человек, — заметил хозяин.

— Вы отвели мне постель?

— Да, мне удалось кое-что сделать.

— Спасибо, Джардайн, но я уезжаю, и она мне не понадобится. Впрочем, я могу за нее заплатить.

— Не стоит, — ответил хозяин гостиницы.

Он был счастлив, что сам может лечь спать спокойно. Он видел, как они уезжали, когда над черными вершинами гор Нкандла показалась выплывшая из-за моря луна. Эрскин посадил старуху в седло позади себя. Она закуталась в одно из его одеял и обхватила Тома своими черными костлявыми руками. Ее муж, старый и сгорбленный, с блестящим обручем на голове, тускло поблескивавшим в лунном свете, ехал верхом на жирном черном воле. Впереди шел человек, который вел вола за кольцо в носу, а за ними темной, молчаливой толпой следовали остальные. Как странно, что кафры ведут себя так тихо, подумал Джардайн, особенно после того, как они вырвали из рук полиции свою соплеменницу. Тем же медленным шагом шли они по извилистой дороге, пока кусты не поглотили их и не наступила снова мертвая тишина.

После часа ходьбы люди запели монотонную песню. Приближался восход солнца, и перистые облака на небосводе сначала посветлели, а потом приняли сиреневый оттенок. Воздух был сухой и теплый. Люди пели тихо, и Том не мог различить слов. Коко чуть раскачивалась в такт мелодии. Но-Ингиль, похожий на старую, сморщенную мангусту, некоторое время дремал на спине вола под присмотром Офени, затем он очнулся и огляделся вокруг, пытаясь определить, где они находятся. Увидев Тома и старуху, он подергал себя за седую бороду, потом откашлялся, прочищая горло.

— О-хо, — пропел он старческим голосом, — вот каков Том-хранитель дороги. Тот, Перед Кем Отступает Преступник.

Люди повторили это новое прозвище. Они всегда будут помнить его, рассказывая об этих летних днях.

Свет заполнял долины как морской прилив, и только одна утренняя звезда, словно маленькая трещинка, виднелась на спокойном бледном небосводе. В акациях свистели и перекликались птицы. Первый луч солнца позолотил верхушки деревьев, и почти тотчас раздался тонкий металлический звон цикады — словно из тепла, света и звука родилась заря нового дня.

Глава X ЧЕТЫРЕ ВИНТОВКИ

Жара заставила птиц умолкнуть; воздух, напоенный солнечными лучами, дрожал, и опаленная зноем степь лишилась своих красок, они слились в один тусклый, серо-зеленый цвет — цвет пыли на листьях. Том возвращался из крааля Но-Ингиля, предоставив коню идти как ему заблагорассудится. Спешить было некуда, и Тому совсем не хотелось вновь приниматься за дела. Пока он двигался и видел все вокруг своими глазами, а в ушах его сливались в единый гул разнообразные звуки, присущие Краю Колючих Акаций, он чувствовал, что у него есть место на земле и что он не просто пылинка на дороге.