Прекрасный дом

Около полуночи их остановили у сожженного крааля и приказали оставаться в боевой готовности. Спать не разрешалось. На месте разрушенных хижин были зажжены костры; казалось, что предстоит большой военный совет. Пока воины ждали, подходили все новые боевые отряды во главе со своими командирами и вождями. Их мощь и бодрость возрастали по мере того, как сотни превращались в тысячи, и сомнения относительно масштабов восстания начали рассеиваться. Это была великая армия, признак того, что назревают большие события.

Военный круг, умкумби, был огромен, его ряды были плотны. Час пробил: Бамбата был послан назад для организации и концентрации сил, а его соратник, Мангати, остался возле Младенца для получения последних указаний. Коломб стоял в первом ряду зонди рядом с Мгомбаной, недалеко от вождей. Малазы нигде не было видно, он, несомненно, где-то что-то вынюхивал и выискивал, как всегда украдкой. Один из знахарей басуто присел на корточки позади семидесятилетнего наследника Сигананды. Давид и два других христианских проповедника тоже были здесь. Костер и луна, бросая тени в разные стороны, освещали изогнутые ряды воинов, белые, красные и черные щиты; сверкали лезвия ассагаев, белели гребни из бычьих хвостов и страусовые перья.

Мангати торжественно въехал в середину круга, и воины загремели: «Байете!» в честь нового посланника Младенца. Бамбата приветствовал его и пожал ему руку; он был одет в военный мундир и фуражку цвета хаки.

Затем Мангати заговорил. Он сказал, что командование всеми импи должно быть передано в руки Макалы и Мгану. Это известие было встречено одобрительным ревом. Где же будут они, Мангати и Бамбата? Их возвели в ранг королевских советников, они будут правительством во время восстания. Зная, что ему со всех сторон грозит опасность и что он может быть схвачен белым правительством, Младенец отдал приказ иносказательно. Он выразился так:

— Если вы хотите сражаться, идите и сражайтесь. Это не имеет никакого отношения ко мне; не я это придумал. Если вы хотите защищаться, почему бы вам не объединиться против белых? Гонцы сообщили мне, что белые солдаты сожгли могилу моего отца и развеяли по ветру его прах. Когда вы объединитесь, что помешает вам сражаться здесь, в Зулуленде? А затем идите дальше, в Наталь.

Коломб знал этот способ изъясняться, воины тоже его знали. Они поняли из этого скрытого поощрения, что больших подкреплений они не получат и что у них не будет верховного вождя, который бы повел их в бой. Это потрясло их. Восстание предоставлено самому себе. Восставшие должны победить или погибнуть, не надеясь ни на чью помощь. Значит, так тому и быть — Младенец снова превратился в миф. Они остались со своими ассагаями и несколькими винтовками, с Бамбатой и Мангати, Макалой и Мгану, с опасным и ненавистным Пеяной, со старым грузным Глазом Зулуса и его былой славой.

Сыновья Сигананды вышли вперед объявить, что их старый отец чувствует себя голым и беззащитным, отданным на растерзание обезумевшим белым. Почему ушли воины из его лесов? Пусть они вернутся назад и сражаются под кровом этих могучих крепостей; пусть накинут на него покрывало воинов.

Идти назад, идти назад! Зачем идти прямо в капкан, прямо в пасть льва? — думал Коломб. Войну не выиграть только при помощи мертвых скал, деревьев и джунглей, войну выигрывают люди с помощью оружия. Нет, идти нужно не назад, а вперед. А иначе им придется раствориться и, утратив человеческий облик, жить в пустынях, как затравленные волки. Сердце его жаждало мести, быстрых, решительных действий.

Приказ был отдан: назад в лес, назад в ущелье! Коломбом овладел столь неистовый гнев, что у него закружилась голова. Мысль о страшной утрате, о крушении всех его надежд, о тщетности его непрестанных дум, его борьбы против старых, отживших обычаев поразила Коломба с неистовой силой. Он выхватил ассагай из рук отца и швырнул его в небо. Он не видел, как, сверкнув в лунном свете, оружие упало на землю, в эту минуту он сам не знал, что делает. Ассагай глубоко вонзился в твердую глину, упав как раз между четырьмя вождями. Они замолчали и в изумлении уставились на него. Затем они подняли взгляд к небу, откуда упало оружие. Коломб все еще не пришел в себя, когда Умтакати, Офени и Мбазо быстро втащили его в кусты. Боевой круг был распущен на отдых. Был отдан приказ выступать, и менять его никто не собирался.

Глава XXVI РАСКОЛ

Людям хотелось петь. Когда поют хором, исчезают всякие страхи и сомнения, прекращаются тревожные разговоры и шепот. Но они шли без песни. Это была последняя часть их пути. Вход в огромное ущелье — это расселина в горах; могучие вершины плавно уходят в небо с обеих сторон, а по берегам хрустальной реки тянется к свету лес, украшенный колкими гирляндами ползучих растений, тростником и лишаями. Перед опушкой река бежит по небольшой плоской долине, плодородной, возделанной бесчисленными поколениями лесных жителей. Над долиной спокойно высятся поросшие травою хребты: их никогда не касались ни снег, ни мороз.